Мы доехали до Лай Кхе и окружили её. Другие подразделения вошли в деревню для массированной операции по её перетряске, наподобие тех, что проводятся у нас в тюрьмах для поисков спиртного, наркотиков и прочей контрабанды. Такие операции проводились на регулярной основе , чтобы предупредить накопление в деревне оружия или взрывчатки. Командование не могло игнорировать такую возможность, чтобы в конце концов не получить крепость внутри крепости. Чаще всего всё заканчивалось поимкой похмельных джи-ай, отсыпающихся там после пьянок и блядок. Деревня теоретически считалась запретной зоной после наступления комендантского часа.
Фэйрмен поставил меня возле сетчатого забора с зияющей в нём дырой и пошёл прочь.
— А что мне делать, если какие-нибудь джи-ай здесь полезут? — закричал я. Он мне ничем не помог.
— Задержать их, — бросил он через плечо, даже не обернувшись. Я задумался, что это могло означать. Попросить их остановиться, драться с ними, стрелять по ним? Воображение нарисовало скверную картину, как через дыру лезет огромный чёрный парень, выросший в чикагском районе Кабрини-Грин14. Он не остановится из-за какого-то белого рядового, который машет руками и кричит «стой». Он меня просто раздавит. Я не имел чётких указаний и не хотел там находиться. Через шесть часов, Фэйрмен вернулся и сказал, что рейд окончен. Он даже не спросил, видел ли я кого-нибудь, а я никого не видел. Я истолковал это так, что если бы я заметил того парня из Чикаго, то дал бы ему пройти.
Когда мы вернулись в роту, я узнал, что арестовали женщину, прятавшую 2700 долларов, предположительно сборщицу налогов ВК. Она вроде бы была проституткой. Ещё нашли одну М-16 и несколько неопознанных джи-ай привычно смылись через забор с колючей проволокой на западной конце деревни.
Бек появился с очередным визитом. Мы поговорили, а затем направились к ротному клубу выпить газировки. Пива мы взять не могли. Они не продавали пиво до наступления вечера, чтобы солдаты не квасили весь день. Мы перекурили, и Бек спросил, не хочу ли я пойти в Диснейленд. Опять он знал что-то неизвестное мне. Диснейлендом называли местный квартал красных фонарей, полный проституток бордель во вьетнамской части Лай Кхе. Он располагался прямо посередине нашей базы. Им управляла армия. Она устанавливала правила заведения, например, когда ему открываться и закрываться, и когда рядовой состав или офицеры могут или не могут его посещать. Даже женщин там на венерические заболевания проверяли наши доктора. Вот так работали мои налоги.
Идея Бека с тот момент показалась стоящей, так что я согласился. Шёпотом, как будто мой ангел-хранитель мог меня подслушать, я сообщил Беку, что я католик, и чтобы он никому не смел рассказывать о нашей маленькой вылазке. После посещения католической начальной и средних школ я приобрел безграничное чувство вины, которые сестра Мэри Годзилла вбила в меня деревянной линейкой по пальцам. Я собирался свершить не просто мелкий проступок, но смертный грех, так что мне предстояло найти священника для исповеди или ещё какой-нибудь сделки по списанию грехов до того, как я снова попаду под обстрел. В соответствии с Балтиморским Катехизисом, если бы я умер, не исповедовавшись в этом грехе, то отправился бы прямиком в ад, по всей вероятности, на ракетных санях.
Бек знал, куда идти и провёл меня. Заведению было далеко до изысканности, хотя там на потолке висели электрические светильники и стоял музыкальный автомат, наигрывающий рок-н-ролльные мотивы. Играл он не слишком громко. Помещение было беспорядочно обставлено разношерстными столами и стульями, где многочисленные джи-ай пили и общались с местными девушками.
Через миллисекунду после того, как мы сели, к нам присоединились две девушки.
— Ты купить мне сайгонский чай? — сказали они хором. Чашечки безалкогольного чая величиной с напёрсток продавались тут по несколько долларов и позволяли поддерживать прибыльность предприятия за то время, пока посетители пили и болтали перед тем, как выбрать себе женщину. Не так уж много парней, едва войдя, тут же спускали штаны и кидались напропалую трахаться за деньги. Это была разновидность предварительной игры, как я полагаю. По мне наш разговор был настолько нелеп, насколько это вообще возможно. Это было явно хуже, чем любая неуклюжая, смущённая попытка пригласить девушку на свидание, что мне доводилось слышать в Америке. И потом, я не предлагал девушке свидание, я предлагал ей секс: «Привет, полагаю ты не будешь против, если я тебя чпокну?»
