Пока остальные кинулись по барам, мы с Кейном зашли в боковую улочку, просто чтобы посмотреть, что мы упустим после того, как начнётся попойка. Мы оказались в жилой зоне, отличающейся от делового квартала главной улицы. Дети бегали голышом, носились собаки, по сточным канавам текли помои. Дома были преимущественно кирпичные, а не бамбуковые. Стояла сильная вонь от мусора, выбрасываемого на землю прямо перед дверями. Запах имел гнилой городской оттенок, в некоторой степени отличавшийся от навозного деревенского запаха.
Наверное, они не были привычны к американцам, потому что никто не пытался нам ничего продать. К нам приближался тощий, как мертвец, старик, передвигающийся с помощью трости. Его кашель напоминал звук дешёвой свистульки. Он обрушил на нас поток вьетнамских слов и вынудил отступить по улице дальше от делового квартала. Мы не знали, чем этот старикан болел, но не хотели, чтобы он на нас накашлял.
Меня поразило количество собак. Все считали, что вьетнамцы едят собак так же, как мы едим коров. Среди собак встречалось непропорционально много щенков. Наверное, и хозяева ждали, пока те откормятся, или предпочитали старых собак. Я задумался, отличаются ли разные породы на вкус. Можно ли описать разницу между пуделем и грейхаундом, или они оба на вкус как курица? «Официант, будьте любезны, принесите мне ещё немного борзой». Возможно, это была просто ещё одна легенда джунглей.
Дальше по улице располагался рыбный рынок, где предлагали товары, которые на вид мне очень понравились. Возможно, это потому, что я вырос в Калифорнии и любил морепродукты всех видов, но не видел даже сэндвича с тунцом с момента прибытия во Вьетнам.
Мы нашли буддийский храм, и постояли возле него, словно туристы, размышляя, не зайти ли внутрь. Внешние стены здания были иссечены ветром и дождём. Последнее пятнышко краски давным-давно облупилось под солнцем. Отметины от осколков покрывали стены во многих местах. Один из углов был серьёзно повреждён как будто бы взрывом. Никаких признаков ремонта. Мы прикинули, не будут ли местные возражать, если пара круглоглазых прогуляется по их святилищу. Чёрт, мы ведь по всей видимости как раз и взорвали его угол.
Через несколько минут мы тихонько вошли внутри, стараясь не беспокоить богов звуками своих шагов, скрипящих по песку, покрывающему невыметенный мраморный пол. Нас приветствовал хор храпа полувзвода АРВН, спящего внутри. Они лежали повсюду рядом со своими винтовками. Вокруг них валялись полупустые банки от газировки и пивные бутылки. Один или двое проснулись на секунду и с любопытством на нас посмотрели. По видимому, совместный сон был их дневным вкладом в военные усилия. Пошлявшись по храму несколько минут и поглядев, на что он похож изнутри, мы вышли и присоединились к остальному взводу.
Почти все военнослужащие взвода собрались в «Чикаго-клубе», накачиваясь пивом. Словно компания тинэйджеров, отрывающихся без родителей, из всех имеющихся они выбрали самый броский, самый убогий бар, какой только можно представить. Неряшливо нарисованные, гигантские изображения голых женщин с циклопическими грудями и торчащими сосками покрывали выходящие на улицу окна. Гирлянды красных и зелёных лампочек мигали вокруг дверей и окон. Внутри едва одетые молодые проститутки с густо накрашенными лицами в лихорадочном темпе осаждали джи-ай на предмет выпивки. Если говорить о пошлости, то это место было вне конкуренции. Вся эта сцена заставила бы покраснеть лас-вегасского сутенёра.
Войдя, я не успел даже сдуть пену со своей первой кружки пива , как двое военных полицейских вплыли внутрь и приказали посетителям расходиться. Не верилось, что в этом место что-то может оказаться незаконным. Один из них хлопнул меня по плечу, спросил, отношусь ли я к 2/28 и сказал мне выходить наружу и грузиться в двух-с-половиной-тонный грузовик. Затем он пошёл дальше, не дожидаясь ответа.
Снаружи водитель грузовика, чьи рыжие волосы были такими яркими, что казалось, что они загорелись, зевнул показав большой кусок жевательного табака у себя во рту. Затем он проинформировал меня, что снайпер обстрелял старосту деревни в небольшом поселении чуть дальше по дороге. Нас отправляли «прояснить ситуацию», как он сказал с полуулыбкой, полуухмылкой. Такого рода события не были в Южном Вьетнаме чем-то необычным: у Вьетконга были весьма либеральные взгляды на убийства в отношениях с гражданскими лицами, которые им не нравились.
