Надев наушники, Батория связалась по радио с пилотом. В затемненной машине он будет ориентироваться в полете только по приборам, показания которых будут корректироваться программами, моделирующими маршрут полета.
– Какой наш статус? – спросила она.
Ответ пилота был скорым и лаконичным:
– Я уже получил по радио соответствующие израильские коды безопасности, необходимые для посадки на вершине. Они ожидают грузовой вертолет. Мы будем готовы приземлиться на вершине через двадцать две минуты.
Батория проделала простые вычисления в уме. Спустя семь минут после захода солнца.
Отлично.
По еле слышному шуму, доносившемуся снаружи, она поняла, что двигатели заработали быстрее. Батория представила себе двери ангара, раскрытые у нее над головой, и солнце, светившее через них. Вертолет накренился вперед, к солнцу, и она представила себе, как он летит над горячими песками – темная пылинка над огненно-красным морем.
– Сколько? – прорычал Тарек.
Батория поняла, о чем он спрашивает: с какими силами им предстоит встретиться в Масаде? Но, кроме этого, в этом слове ей послышалась жажда боя. Оно как будто наполнило салон вертолета сильным эмоциональным возбуждением, оно было спичкой, брошенной в бензиновую лужу.
Она ответила ему и на то, о чем он спросил, и на то, что не было сказано:
– Семнадцать.
Лицо Тарека оставалось в тени, но Батория почувствовала его суровую усмешку, представила себе, как встают дыбом короткие черные волосы на его шее – инстинктивная реакция на присутствие невидимого хищника.
В соответствии с данными, полученными от осведомителей, плоскую вершину горы сейчас охраняло только небольшое подразделение солдат. Девять ее мужчин и преимущество, обеспечиваемое внезапностью, – по ее прикидкам, это позволяло захватить вершину примерно за пару минут.
А после этого должна быть найдена Книга.
Рука Батории снова потянулась к горлу, но она, сцепив пальцы рук, прижала их к коленям.
Подвести Его она не может.
Но во всем этом деле присутствует один неизвестный элемент: у нее из головы не выходило предупреждение, содержавшееся в Его письме:
Один из рыцарей направлен туда для того, чтобы разыскать ее.
Не останавливайся ни перед чем.
Батория рассказала об этом Тареку.
– Будь готов. Один из рыцарей Христовых может оказаться там.
Тарек, напрягшись, застыл, его тень казалась ей скульптурой, высеченной из черного льда. Его голос, который больше походил на шипение, произнес древнее имя, каким называли таких людей, но в его устах оно звучало как проклятие.
Сангвинист.
27 октября, 16 часов 44 минуты по местному времени
Масада, Израиль
Эрин, оставшись одна в палатке, украдкой осмотрелась вокруг и прислушалась. Джордан велел ей дожидаться его возвращения и оставаться внутри. Это дало ей возможность несколько минут побыть в одиночестве. Вынув мобильный телефон, она посмотрела пришедшие сообщения.
Сообщение от Нейта: «НЕ МОГУ СВЯЗАТЬСЯ С ПОСОЛЬСТВОМ. ОНИ ПЕРЕГРУЖЕНЫ ДЕЛАМИ ИЗ-ЗА ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЯ. ВЫ В ПОРЯДКЕ?»
Боясь, что неожиданно может нагрянуть Перельман, Эрин торопливо набрала ответ: «Я В ПОРЯДКЕ. ВСЕ ДЕЙСТВИЯ ЗАКОННЫ. ЧТО С ХАЙНРИХОМ?»
Дисплей долго оставался черным, и она подумала, что Нейт отошел далеко от телефона.
«НЕЙТ?»
«МОЖЕТЕ ПОЗВОНИТЬ МНЕ?»
Звонить ему Эрин не могла. Ее бы услышали. В этом она не сомневалась. Перельман сломает ее телефон, если снова увидит, что она им пользуется.
«НЕТ». Она быстро набирала ответ. «ОТВЕТЬ МНЕ. НЕМЕДЛЕННО».
Еще одна долгая пауза.
«ХАЙНРИХА УЖЕ НЕТ».
Она рухнула на стул Сэндерсона. Хайнрих умер. Он умер в больнице в тысячах миль от своего дома, умер из-за нее. Ведь это она оставила его одного в котловане, чтобы пойти за щетками, которые и нужны-то ей не были – ей просто не хотелось продолжать спор. Что она скажет его родителям? Из мусорного контейнера, наполненного использованными резиновыми перчатками, невыносимо пахло кровью. Эрин с трудом подавила позывы к рвоте.
– Док? – Джордан, просунув голову в палатку, повел глазами вокруг. – Мы готовы вас снарядить, если… – Он вошел внутрь палатки. – Эрин, вы в порядке?
Подняв голову, она посмотрела на него. Его голос доносился до нее как будто издалека.
