Двадцать пять футов[10]. Падение с такой высоты не смертельно. Действительно захватывающее действо.
Мужчина, стоявший рядом с ней, постукивал по перилам. С копной черных вьющихся волос, огромными карими глазами и прямым носом, он выглядел так, как будто только что сошел с фрески, изображающей Александра Великого. Разумеется, он – принц из какой-то далекой страны – отлично сознавал, что был красивым и богатым, и осознание этого выработало у него привычку делать все так, как ему хочется.
Ее это беспокоило.
Ему страстно хотелось уговорить ее снять свое шелковое, от известного модельера платье и лечь с ним в постель. Она в общем-то не очень противилась этому, но ее больше интересовало то, что будет между ними, чем то, что этому предшествует.
Легким взмахом белой руки Батория откинула назад свои рыжие волосы, доходившие ей до талии, поймав его взгляд, устремленный на темную ладонь, вытатуированную у нее на горле. Необычный знак, и более опасный, чем кажется с виду.
– Как насчет пари, Фарид?
Его взгляд снова устремился в ее светлые глаза с серебристым отливом. У него действительно были на редкость длинные и густые ресницы.
– Пари?
– Давай на то, что тот, кто прыгнет в фонтан, – она показала своим длинным пальцем вниз на атриум, – то есть победитель, получает все.
– А ставки? – спросил он с безукоризненной улыбкой. По его виду можно было понять, что игра ему нравится.
Батория тоже улыбнулась, поднимая свое тонкое изящное запястье.
– Если ты выиграешь, я отдаю тебе свой браслет.
Этот бриллиантовый браслет стоил пятьдесят тысяч долларов, но расставаться с ним она не намеревалась. Она никогда не проигрывала в спорах.
Фарид рассмеялся.
– Мне не нужен этот браслет.
– Но я отдаю его тебе в твоем номере.
Фарид заглянул за перила и замолчал. Молчаливым он ей нравился больше.
– Если выиграю я… – Она подошла к нему настолько близко, что пола ее шелкового платья касалась его горячей ноги. – Я получаю твои часы – ты отдаешь их мне в моем номере.
Часы «Ролекс»; по ее прикидке, они стоили столько же, сколько ее браслет. И они тоже были ей не нужны. Но прыжок сократит затянувшийся флирт и, возможно, приведет к более вдохновенному и страстному сексуальному наслаждению по сравнению с тем, на что Фарид, вероятно, был способен.
– А в каком же случае я окажусь в проигрыше? – спросил он.
Батория подарила ему долгий и томный поцелуй. Он ответил на него, как и положено настоящему мужчине. Она опустила свой мобильный телефон в его карман, нащупав пальцами стальное лезвие ножа. Фарид был вовсе не таким безоружным, как можно было предположить. Она припомнила слова своей матери:
Даже белая лилия и та отбрасывает черную тень.
Когда она отошла назад, Фарид провел обеими руками по ее покрытой шелком спине.
– А что, если мы обойдемся без прыжка?
Батория рассмеялась.
– Никогда в жизни.
Ухватившись обеими руками за холодные перила, она перепрыгнула через них. Приняла стойку, готовясь прыгнуть в воду ласточкой, – руки при падении разведены в стороны, спина выгнута. Платье плотно облегало ноги. В какой-то момент ей показалось, что она ошиблась, определяя глубину, и что падение будет для нее смертельным, но именно в этот момент Батория почувствовала облегчение, которое было сильнее страха. Она упала в воду всей плоскостью тела, распределив таким образом его вес.
Удар о воду был настолько сильным, что у нее остановилось дыхание.
Примерно секунду Батория плавала лицом вниз в холодной голубизне, чувствуя покалывание в груди и в области живота, но потом ее бурлившая кровь постепенно успокоилась. Она перевернулась вверх лицом; ее ставший прозрачным корсаж показался из воды, в то время как вода, стекавшая с головы, изменила цвет ее волос, превратив их из рыжих в почти черные. Женщина весело рассмеялась.
Когда она встала на ноги во весь рост, все, кто был в вестибюле, уставились на нее. Несколько зрителей даже зааплодировали, словно то, что она проделала, было частью некоего шоу.
Наверху в растерянности стоял Фарид.
Батория выбралась из фонтана. Вода, стекая с ее тела, впитывалась в дорогой шерстяной ковер. Она поклонилась Фариду, и тот ответил на ее поклон легким кивком, за которым последовало драматическое расстегивание браслета его «Ролекса» и вздергивание бровей – признание того, что она выиграла пари.
