Кровавая ротация - страница 29

— Каким это? — спросила удивленная Татьяна.

— Я просто подумал, что сейчас, когда погиб весь ваш музыкальный материал и ваш друг и соратник, к сожалению, тоже погиб, у вас будут проблемы с работой, — сказал Тоцкий, — но терять для зрителей такой голос, как у вас, такие композиторские данные как у вас просто непозволительно. Вы согласны?

Татьяна ничего не ответила, но непроизвольно зарделась от смущения. Благонамеренный Тоцкий повернулся к отцу Татьяны и продолжил:

— Вы даже не представляете, что у вас за дочь! Откуда у нее этот дар рождать мелодии, которые сразу же трогают за душу и не отпускают. А голос? Какие обертона, какой диапазон! Она не врет никогда ни одной ноты! И надо же теперь, когда осталось сделать только шаг, вдруг случается это несчастье, этот пожар! Но ничего, мы все восстановим. Все песни запишем заново. Мы наберем новый коллектив из живых музыкантов и будем работать.

— Вы это серьезно? — с подозрением спросила Татьяна.

— Ну, конечно, — ответил Тоцкий, — я слов на ветер не бросаю. Правда, к сожалению, на конкурс мы с тобой уже не успеем попасть — времени нам не хватит. Работа предстоит сложная, нужно будет все восстанавливать — и аранжировки, и вокальные и инструментальные партии, а без Игорька теперь… ох, всё-таки какое несчастье. Но я подумал и нашел для нас выход на первое время. У Султаны не хватает бэк-вокалисток, ты можешь побыть пока у нее на подпевках, а потом…

— Что? — возмутилась Татьяна. — Я на подпевках у Султаны?

— А что, это хотя бы шанс побывать на фестивале в Европе, — ответил Тоцкий.

— Да пошли вы знаете куда со своим фестивалем! — вспылила Татьяна. — Теперь уж я точно знаю, что этот поджог в студии ваших рук дело!

— Татьяна, вы не правы, я не при чем, — стал оправдываться Тоцкий, — мое дело шоу-бизнес, я никуда больше не лезу. Я просто искренне хотел вам помочь. Поймите, ведь главное для вас это артистическая тусовка. Вы пообщаетесь на фестивале с прессой, заведете знакомства…

— Слушайте, я была на первом месте и если бы ни этот пожар, Султана бы меня не перегнала, — сказала Татьяна, — а теперь вы предлагаете мне стоять у нее за спиной и подпевать ей ее дурацкие песни.

— Но это вы напрасно, ведь для Султаны пишут лучшие композиторы! — парировал Тоцкий.

— Лучшие композиторы не пишут для Султаны, а банально спиваются от невостребованности, потому что такие как вы, Тоцкий, не пускаете никого на сцену, кто не принадлежит к вашему клану! — ответила Татьяна. — А те композиторы, что пишут для Султаны давно уже не лучшие! Поэтому идите вы знаете куда со своим предложением!

— Ну, что же, — развел руками Тоцкий, — я просто хотел вам помочь в трудную минуту…

— А мне показалось, что вы захотели меня унизить! — ответила Татьяна. — Я не нуждаюсь в подачках и я попрошу вас уйти и больше не приходить ко мне никогда со своими идиотскими предложениями!

— Любая певица согласилась бы без промедления… — начал было вещать Тоцкий.

Но Татьяна прервала его:

— Я не любая, вам ясно?

— Что ж, — сказал Тоцкий, поспешно ретируясь и запихивая в рот остаток куска птичьего молока, — вы еще пожалеете потом о своем отказе. Но таких предложений два раза не делают.

— До свидания, Иосиф, извините не знаю вашего отчества, — сказала Татьяна, тесня гостя к двери.

Продюсер отступал назад, торопливо одел ботиночки и хлопнул дверью, а Татьяна вернулась на кухню.

— Может быть, не стоило так с ним? — спросил отец. — Все-таки человек предлагал помощь.

— Папа, это не помощь, это издевательство, — ответила Татьяна, — он хотел меня унизить своим предложением. Мне петь на подпевках у Султаны? Сдаться, признать свое поражение и стоять за ей спиной? Мы не можем с тобой теперь после смерти Игорька отступить и пойти у него и Петровского на поводу! Это было бы по отношению к нему предательством! Давай оставим эту тему. Расскажи мне лучше, что сказал человек, к которому ты ездил. Он нам поможет?

— Мы завтра поедем к нему на дачу, — ответил отец, — здесь нам оставаться опасно. Еще я познакомился с Серым и видел тех самых бандитов, которые приезжали к Игорю.

— Да ты что? — удивилась Татьяна. — Ты ездил в самое логово? И что ты узнал?