— Не способен, — закинул руки ей за спину Олег и привлек к себе. — Не способен, моя прекрасная, моя единственная, моя желанная. Куда ни посмотрю, только тебя вижу. Чего ни слышу, всё твой голос мерещится, к чему ни прикасаюсь, кожу твою под пальцами ощущаю.
— Отпусти, платье помнешь, — совсем тихо, глядя ему в глаза, попросила боярыня.
— Хорошо, платье мы спасем. — Крючки застежек находились у гостьи на спине, и ведун начал их расстегивать один за другим.
— Что ты делаешь?
Ответить Олег не смог, поскольку мягкая ткань мгновенно соскользнула с плеч девушки, и молодой человек уже целовал ее пахнущую персиком теплую кожу, скользил пальцами по ее спине, а сердце в груди колотилось, точно после долгого бега.
— Осторожно, не царапайся. У меня снизу ничего нет, чтобы складки не проступали. Пусти, я сама сниму. Ведь помнешь же всё…
Верея разложила свое драгоценное одеяние на сундуке. Олег тем временем сорвал с себя рубаху и штаны, подхватил девушку на руки, отнес на постель и наконец-то поцеловал в губы:
— Чудо мое, мое сокровище…
— Чего пристаешь? — осклабилась Верея. — Две-то девицы наверняка всех сил за ночь лишили. Ничего не сможешь.
— Какая ночь, какие девицы…
Его резкое проникновение заставило девушку вскрикнуть, закинуть голову, скребануть ногтями.
— Нет у меня никого, кроме тебя… нет..
Верея вцепилась ему в волосы, привлекла к себе и крепко поцеловала, затыкая рот. И Олег замолчал, выбросив из головы всякую суету, думая лишь о той, что находилась в его объятиях, впитывая в себя ее образ, ее энергию, жар ее тела, ее отзывчивость на каждое прикосновение — лаская ее, целуя, сливаясь с ней в единое целое душой, страстью и телом, пока всё это одновременно не полыхнуло в жарком взрыве.
— Как ты мог… — услышал Олег, приходя в себя. — Как ты мог променять меня на каких-то девок…
— Разве я не доказал, что ни на кого своих сил не тратил? — вздохнул ведун и повернулся к ней, приподнявшись на локте.
— Может, ты уже отдохнул. Рассвет, вон, уж два часа как наступил. Али, скажешь, девок у тебя тут не было?
— Если тебя это так тревожит — то хочешь, к тебе в усадьбу перееду и днем и ночью отходить не стану?
— Чтобы на меня все соседи пальцами начали показывать и в приличные дома пускать перестали? Родовитой боярыне с бродягой связаться?
— Тогда скажи, чего ты хочешь, Верея? Ты не хочешь, чтобы я был твоим, ты не хочешь, чтобы я стал чужим. Ты не хочешь обо мне слышать, но не хочешь, чтобы я забыл о тебе. Ну, ответь: чего тебе нужно? Ты уже все уши мне прожужжала своими родами и моим безродием. А сама держишь за сердце, как собаку на цепи.
— Ты рода моего боярского не трожь! — моментально окрысилась девушка. — Сам-то кто? Хоть про своего отца что знаешь?
— Отец — программист, дед артиллеристом был, прадед тоже. Полег на Отечественной.
Боярыня некоторое время лежала, обдумывая услышанное, пока наконец не высказалась:
— Колдунами в роду пугать людей знатных еще можно, но похваляться ими — никак. Я же велела тебе уезжать! Ты меня перед людьми позоришь. А ну, заметит кто, что знакомы мы? Вспомянет, что на свадьбе в Белоозере ты круг шатра моего вился часто?
— Вранье, — отмахнулся Середин. — Я из него не выходил…
— Вот именно! — стукнула его Верея кулачком по плечу. — Позора моего добиваешься? Уезжай из Рязани, Олег. Я тебе еще четыре дня назад велела: уезжай! Уезжай немедля, коли и вправду любишь.
— Отчего тебе самой не уехать, коли это так страшно? — откинулся на спину Середин. — Вы ведь птицы вольные — куда хотите, туда и катите. Это мне никак с товаром своим не сладить.
— В другом месте отдашь, Русь большая. А у нас тут дело важное, неотлучное.
— Что же это за дело такое хитрое? Только не говори, что вы тоже собираетесь заграбастать себе всё сокровище…
— Так ты знаешь?! — рывком села в постели Верея. — Ты что, тоже за этим приехал?
— За чем?
— За схроном князя Черного.
В голове у Середина словно бомба взорвалась: ну, конечно!!! Как он сразу не догадался? Легенда о князе Черном, основателе Чернигова, сгинувшем в походе на южных разбойников, на Руси от мала до велика всем известна. Чай, выросли на этих землях, не свалились, как Олег, из других времен. Вот почему тут столько народу в городе сидит да за Обью смотрит! Ждут, когда идолы вверх по реке поплывут. Как он сам-то не догадался? Если Муромский князь и вправду идолов отчих порубит, то ведь с реки Смородины не просто заклятие спадет, что Явь от Нави обороняет. Там ведь и защита магическая рухнет, которая добычу княжескую от рук чужих стережет. Про клад этот все ведают. Про пристрастие князя Глеба к вере византийской, про его указ святилище снести — тоже многие слыхали. Немало людей и вывод правильный сделали…
