— Ладно, — решился хозяин. — Сказывай, чего хочешь? A там я отвечу, дам али нет.
— Сперва соль с перцем — без нее ни еды, ни ночлега нет. Чем еще от нечисти отговориться? И хорошо бы еще с сушеной полынью или можжевельником, нежить их не любит.
— Листья анчара добавляю, полыни нет, — кивнул Бади аз-Заман, проходя вдоль полок. — Его нежить тоже не терпит. Вот…
Он снял увесистый кувшин, заглянул внутрь, помешал палочкой, огляделся…
— Э-э-э-э… Ладно. — Он развязал кошелек Барсихана, вытряхнул динары на стол, пересыпал смесь в него, затянул и кинул Середину. Тот поймал подарок на лету, повесил на пояс, рядом со вторым кошелем, почесал подбородок:
— Птичьи перья, змеиная кожа, чтобы морок разгонять, лягушачья голова и мышиный хвост — чтоб его наводить. Хорошо бы болиголов и чистотел — погоду подправлять, коли буря случится, толченые ноготки — кровь останавливать, крысиное сало — немочь насылать, кость быстроногого животного — дабы коня встряхнуть, коли понадобится. Еще коготь зверя и муху сухую — врагов перессорить, лапу заячью — след путать…
— Лапы нет, — остановился чародей. — Нет, есть, но кроличья. А она годится разве глаза от тайников отводить…
Колдун пожертвовал для гостя короб из-под остатков ящерной шкуры, который стараниями ведуна и благодаря щедрости хозяина очень быстро наполнился почти до краев. Такого количества колдовских заготовок Олег не имел никогда за всё время пребывания в этом мире. Да оно и понятно: не с руки скитальцу заготовками заниматься. Там травин немного нарвешь, там перья или шкуру брошенную змеиную подберешь — тем изыскания и заканчивались. Не повесишь же лягушачью шкурку или мышиные хвосты под седлом сушиться — случайные встречные или селяне из проезжей деревеньки могут и не понять.
— Благодарю, уважаемый, — поклонился Середин. — Не знаю, как бы обошелся без помощи твоей.
— А и не надо обходиться, — небрежно отмахнулся хозяин. — Коли ты с ласкою, то и я с добром. Однако нам бы не припоздниться…
Он быстро вышел из погреба, захлопнул дверь, провел по ней ладонью, бормоча тайные слова, затем побежал дальше и остановился на пороге, подняв глаза…
— Чуть не опоздали, колдун Олег, — облегченно вздохнул он. — Вон, глянь. Северная звезда всего чуть-чуть до ветки расщепленной не дошла, что я специально на сарае поставил. Иди, садись во дворе. Я платок и угли принесу. Под небом обряд проводить надобно. Луна на себя твой лик примет, дабы назад вернуть, как этот потеряешь. И смотри, седьмую ночь на дворе проводи! Не то вовсе без лица останешься!
Бади аз-Заман убежал. Олег прогулялся по еще горячему после долгого дня двору, сел по-турецки возле чаши с водой, от которой веяло хоть какой-то прохладой.
— А-а, северянин… — обрадовался хозяин, выходя из дома с большим черным мешком. — Так тебе сей обряд ведом? Ну, тогда и пояснять нечего.
Он открыл мешок, деловито выставил по сторонам от гостя четыре бронзовые пиалки с резным дном, сыпанул в них уголь, отошел к достархану и стукнул кулаком по ближнему столбу. Над двором покатился звонкий металлический звон.
— Это чтобы невольники не высовывались, — пояснил он. — А то вечно кто-то из стада высовывается в неподходящий момент.
— Не боишься помогать бывшему рабу? — не выдержал Олег. — Вдруг и свои на свободу захотят?
— Тому, кто сам за себя борется, и помочь не грешно, — вполне серьезно ответил чародей. — А кто выю подставляет, на том ездить положено, а не помогать. Замолчи, отвлекаешь.
Бади аз-Заман омыл лицо из чаши, опустился на колени, стукнулся лбом о пыльную землю:
— Всевидящий и милосердный, тебя о прощении молю, ибо труд мой грешен. В тебя одного верую, тебя о снисхождении молю. Не по сомнениям душевным, а лишь хлеба насущного ради…
Чародей поднялся, снова омылся из чаши, повернулся к беглецу:
— Итак, начнем смывать твой облик…
Он зачерпнул из чаши воду, вскинул ее вверх. Горсть разорвалась на мириады капель, плавно осела вниз. Олег мгновенно промок насквозь, чувствуя, как ледяные капли скатываются по спине, по волосам, лицу.
Бади аз-Заман воздел ладони к небу и заговорил на мертвом языке. Это означало, что самого интересного Олег будет лишен: он не поймет ни единого слова из используемых заклинаний. И, естественно — ничего не запомнит.
