— Нет, — ответил Робин и серьезно добавил: — У нас принято много пить.
Молли звонко рассмеялась. Робин с удивлением уставился на нее, а девушка и сама удивлялась своему спокойствию. Она в руках разбойника. Он до ужаса угрюмый и решительный. Носит кличку какого-то знаменитого бандита. Справился с охраной, остановил поезд, взял заложницу, шантажировал губернатора… А после всех приключений варит пленнице кофе, потому что на Востоке в такой час завтракают.
— Ваш кофе, — Робин протянул девушке кружку и несколько кусочков поджаренного хлеба.
— Раз уж вы так обходительны, то разделите со мной… завтрак. На Востоке кофе в одиночку не пьют, — Молли указала на место рядом.
— Я не пью кофе, — отрезал Робин и отошел к окну, оглядывая уходящую вниз тропу. Затем он перешел к двери и посмотрел на другую сторону. Молли следила за ним, недоумевая, отчего молодой Тигр столь враждебен. Ведь она всего лишь заложница. Почему он не сядет рядом, не выпьет кофе? Разбойник-то разбойником, но ведет себя вежливо и воспитан, кажется, неплохо, внимательный… И вдруг такая враждебность! Как будто ненавидит. Все глядит на кусты вокруг, а лицо грустное-прегрустное и совсем как каменное.
— Мистер… Тигр, — выговорила Молли и покраснела: сочетание показалось совершенно нелепым. — Вы отчего-то злитесь на меня?
— Нет, — коротко ответил Робин, не оборачиваясь. Он деловито прибирал очаг и вытирал котелок.
Молли снова попробовала заговорить.
— Вы хотите награбить много денег?
Вопрос прозвучал так по-детски наивно, что Робин, наверное, засмеялся бы, если бы не проклятый ледяной обруч, стиснувший сердце с той самой минуты, как Олсен все рассказал.
— Не хочу.
— Тогда почему вы стали преступником?
— Таким уродился.
Солнце медленно закатывалось за горизонт. Длинные тени залегли по углам хижины.
— Когда вы… если вы освободите отца, то снова пойдете грабить?
— Мы будем мстить! Моего отца предали. Эти люди должны умереть.
Молли задумалась, скатывая хлебный шарик.
— Но когда человек сообщает полиции про бандита, разве его надо за это убивать?
— Сообщили не про бандита. Мой отец был бандитом, но он исправился. Тигр больше не грабил, он работал. Жил для семьи.
— Тогда, конечно, тот человек нехорошо поступил…
Робин промолчал и отвернулся, вновь оглядывая тропу. Косые лучи заходящего солнца осветили его лицо и будто стерли на миг грубую решительность в чертах. Осталась только глубокая грусть. «Красивый!» — подумала Молли. Но навязываться в собеседники показалось неловко.
Неожиданно молодой человек заговорил сам.
— Куда вы ехали, Молли?
— В Фолкстон. К отцу. За все время учебы я всего-то два раза домой выбиралась, — Молли остановилась, но Робин молчал. — Отец отправил меня учиться в Нью-Йорк. На Пасху он сам меня навещал. Я домой приехала впервые лет пять назад. И сразу какая-то драка, стрельба. Фолкстон ужасная глухомань. От больших городов далеко, народ грубый, неотесанный…
Молли разговорилась, ожила, будто у них с Робином шла безобидная дружеская беседа. Пленница весело поглядела на своего похитителя, и он не выдержал, отвел взгляд, уставившись на вершины гор, освещенные последними лучами заходящего солнца.
— Отец очень не хотел, чтобы я приезжала. Но я так соскучилась! И до Пасхи еще долго. Мы с отцом очень любим друг друга.
— Мисс Ровер, — Робин повернулся к девушке. — Я думаю, что вам лучше вернуться в Нью-Йорк. В Фолкстоне, мне кажется, скоро произойдут всякие опасные события…
— Вы… Вы шутите? — Молли не сразу нашлась, что ответить.
— Напротив, говорю совершенно серьезно.
— Из-за отцовской плотины? — испугалась девушка.
— Из-за какой плотины? — не понял Робин.
— А, так значит, вы не знаете, из-за чего произойдут опасные события?
— Не знаю. Про детали не знаю. Но вам лучше уехать обратно.
— Как же так, отцу угрожает опасность, а я уеду?! Вы вздор говорите.
Оба замолчали. На небе зажигались ранние звезды. Молодой человек порылся в сумке и, ничего не найдя, пробормотал:
— Увы, осветить берлогу нечем…
— Мне не страшно.
В темноте фигуры понемногу теряли очертания. Молли снова заговорила:
— Я знаю, будет скандал из-за плотины.
