Я выразил сомнение в этом. И сообщил через Вихорька, что Париж – это еще не вся Франция.
– Предлагаешь сдать город? – несколько напряженно поинтересовался беллаторе. – Отступить в Сен-Дени, как предлагают трусы?
Я вновь пожал плечами.
– Уж лучше дать норманам то, что они хотят. Дать им денег – и пусть уходят. Ты был прав, когда предложил это на совете.
Я энергично кивнул.
Я был шпионом Рагнара, но мои симпатии были на стороне французов. На стороне парижан и черноногих крестьян. Даже – алчных монахов. В конце концов, не все они такие, как парижский епископ. Хватает и подобных отцу Бернару.
– Но стоит ли прикармливать волков? – возразил Арман. – Тогда они наверняка вернутся!
Мне вновь пришлось прибегнуть к помощи Вихорька. Да, вернутся. Но мы успеем подготовиться. Попросим помощи у братьев короля, по крайней мере у того из них, с кем в настоящее время – мир. Кажется, на совете речь шла о Людовике Немецком? И мы сумеем подготовиться куда лучше, если у нас за спиной будет земля, заселенная людьми, а не мертвая пустошь, которую оставляют за собой язычники.
Арман внимательно слушал сбивчивую речь Вихорька и, по-моему, очень старался услышать и то, что я шепчу мальцу на ухо… Это вряд ли. Я наловчился шептать практически беззвучно. Выслушал, поглядел на меня очень странным взглядом. Будто пытался влезть в мою голову и прочитать мысли…
– Мне пора! – внезапно произнес Арман. – Вижу, ты уже сидишь в седле?
Я кивнул. И показал пальцами: только шагом.
Беллаторе кивнул. Похоже, он больше никуда не спешил.
– И пажа своего возьми. Нам надо поговорить.
Не вопрос. Надо – поговорим. Но что-то в тоне беллаторе Армана еще сильнее меня насторожило. Да и само предложение… Почему бы не поговорить здесь, у меня дома? И зачем ему сопровождающий? Ночные парижские улицы – не самое безопасное место. Для женщин, детей, стариков…
Но королевскому рыцарю ночных грабителей бояться нечего. Даже вусмерть пьяный беллаторе «на автопилоте» дюжину ночных воришек нашинкует. Те, впрочем, на него и не полезут. Науке не известны случаи нападения шакалов даже на спящего тигра.
Оказавшись в седле, я украдкой попробовал, удобен ли в доступе засапожник. Мало ли что… В тесноте парижских улиц короткий нож – наилучший вариант. Ну не кистень же мне в рукав совать, верно?
Вихорёк пристроился позади седла, ухватился за мой пояс. Коню лишний наездник не в тягость. Он и десять пудов понесет без проблем. Прав был мой раб Хавчик: отличные у франков лошади.
– Слыхал, твоя любимая сука Диана ощенилась? – неожиданно поинтересовался Арман, когда мы углубились в уличное ущелье.
Я хрюкнул утвердительно, хотя и понятия не имел ни о суке, ни о ее интересном положении.
– Я бы купил кобелька, – сообщил Арман.
– Я его тебе подарю, – пообещал я через «переводчика».
– Именно кобелька! – уточнил Арман.
Я закивал энергично. Подарю, без вопросов.
Арман некоторое время молчал. Наши лошади шли так тесно, что я время от времени касался коленом Арманова жеребца.
– Жанет сказала мне, что твои раны не сделали тебя худшим любовником, – наконец произнес Арман после двухминутного молчания.
Я никак не отреагировал. Мою подружку зовут Филиси.
– Жанет – это кто? – озвучил Вихорек.
– Моя возлюбленная, – последовал ответ.
Это что – шутка такая?
– Мой господин клянется, что даже не прикасался к ней! – озвучил Вихорёк.
Неужели дело в ревности? Жанет… Что за поклеп?
– Они с Филиси – сестры, – сказал Арман. – И очень дружны – всё друг другу рассказывают. Мы не раз обсуждали их болтливость… – Он чуть придержал коня и оказался на полкорпуса позади моей лошадки.
– У меня появились подозрения, когда ты схватился с де ла Брисом, – произнес он после долгой паузы. – Я поговорил с Жанет. А она поговорила с Филиси. А сегодня приехал и расспросил рабов… – еще одна долгая пауза.
Я тоже придержал коня, догадываясь, к чему он клонит, лихорадочно пытаясь отыскать подходящие оправдания. Сотрясение мозга? Проблемы с памятью?
– Мне не хотелось верить, – продолжал между тем беллаторе, – но только что ты сам дал последнее доказательство. Мой брат Жофруа очень любит Диану. Когда она в прошлый раз разрешалась от бремени, брат всю ночь провел рядом с ней… А ты даже не знаешь, сколько она принесла щенков. И то, что в живых остались лишь двое. И обе – суки…
