Голова статного Руперта высилась над землей почти на шесть с половиной футов. Здесь он чувствовал себя, как рыба в воде. Он уверено шагал среди своих солдат, нутром чуя, что они благоговеют перед ним, раздавал кивки направо и налево. Этот человек, едва ли взрослый мужчина, учитывая его юный возраст, излучал уверенность. Невзгоды его родины хлестали и испытывали его, пока он не превратился в кусок гранита.
Наконец Руперт заговорил, но тихим и подавленным голосом.
- Дела здесь обстоят совсем иначе, чем в Нижних Землях, капитан. Там солдат знал, кто он. Ради чего сражается. И что важней всего, против чего сражается.
- Я знаю, против чего я сражаюсь, ваше высочество. И вы знаете.
- Да, но мы с вами редкой закваски, Страйкер. A остальные? Простой народ? Это гражданская война. Сосед восстал против соседа, отец против сына, брат против брата, - молодой человек печально покачал головой. - Люди лгут, предают. Меняют стороны по одному лишь слову священника, шепоту друга или ради пары монет. Возьмите этих жалких злодеев, - он мотнул головой в сторону кучки фигур, стоявших в пятидесяти шагах от них, возле самой кромки леса на краю лагеря. - Их приговорили к расстрелу.
Всю дорогу от грязных палаток до самого поля Страйкер молчал. Когда они приблизились к лесу, он понял, что те двенадцать человек были солдатами, поспешно заряжавшими мушкеты. У толстых дубовых стволов стояли пятеро насмерть перепуганных человек со связанными сзади руками.
- Захвачены в сражении? - спросил он.
Принц покачал головой.
- Нет, капитан. После. Это наши. Двое слуг, парочка поваров, а этот, ближний к нам это...
- Капитан Форд.
Руперт пристально посмотрел на Страйкера.
- Верно. Вы его знаете?
- Слышал о нем. Отличился у Кинтона.
- Томас Форд - предатель. Его сердце темно, как уголь. Блэйк назвал его среди завербованных. Да, капитан, - сказал Руперт. - К моему великому стыду, еще один предатель Блэйка.
Страйкер наконец всё понял. Для принца Руперта Пфальцского это дело превратилось в вопрос чести. Блэйк, один из самых доверенных лиц принца, оказался парламентским кукловодом сэра Рандольфа Мокскрофта. Руперт воспринял предательство как личное оскорбление, возложив всё бремя ответственности на себя.
- В этом-то вся и суть, - продолжил Руперт. - Такие люди, как капитан Форд, могут здесь рваться в бой, словно львы на охоту, а в следующую минуту вонзят кинжал в спину короля. Я не могу доверять ни единой душе, кроме дяди, брата Морица и, возможно, вас, капитан Страйкер…
Страйкер удивился такому комплименту.
Руперт не обратил внимания на поднятые брови пехотинца.
- Я молод, капитан, но никогда не считал себя дураком. Я доверял Блэйку с закрытыми глазами, а он все это время был чертовым мятежником. Предавал нас, предавал меня!
Его голос был полон удивления и злости.
- Мой личный секретарь - предатель! Кто следующий? Эстли? Лукас? Кто? Граф считает, что я сошел с ума. Говорит, мне следует просто отписать Паулету в Бэсинг, поручить ему эту миссию. Но я не знаю его. Как я могу ему доверять, с учетом нынешних обстоятельств? Страйкер, нас вместе захватили в плен после Флото. Мы делили тюремную камеру. Вы спасли мне жизнь. Я надеюсь, нет, я молюсь, что могу вам доверять.
- Можете, - просто ответил Страйкер.
- На это я и надеялся. Политике и религии не так легко будет заставить вас переметнуться в стан врага. Вы всегда стояли за нас, и ваше исключительное чувство верности не позволит вам нас покинуть.
Страйкер кивнул.
- Эта проблема должна быть устранена моими руками, - продолжал Руперт, - именно мой человек нас предал. Рутвен согласился со мной. Фактически же подобный сценарий действий выработан лично мною. И я могу по пальцам пересчитать тех, кому доверяю. Прежде вы уже один раз были моим спасителем, прошу вас вновь им стать. Отправляйтесь в Хэмпшир. Добудьте мне этого коварного ублюдка.
Они добрались до леса. Форду нагнулся вперед, голова его свесилась как ветвь дряхлой ивы, но со слухом у него было всё в порядке, так как он выпрямился, когда до него донесся легкий тевтонский акцент Руперта. Невооруженным глазом можно было заметить, как сильно он избит. Один глаз заплыл коркой крови, губы были разбиты и кровоточили. Несмотря на свое прискорбное состояние, пленнику удалось ухмыльнуться.
