- Так вот, мы стоим там, - продолжил он рассказ, прерванный появлением слуги с графином, - а эти чертовы ополченцы поднимаются во весь рост, так что видны за версту, и шумные, как облепленное грачами дерево.
- И видят вас? - с энтузиазмом предположил принц Руперт, наслаждаясь умением Форрестера рассказывать истории, несмотря на то, что лично был свидетелем разгрома на Тернхэм-Грин.
Форрестер кивнул.
- Наблюдают за нами и ждут. Мы смотрим налево, смотрим направо, и что мы видим? Тысячи мятежных ублюдков. Тысячи! - он тряхнул головой, всё еще потрясенный воспоминанием. - Не только вояк, понимаете? Лавочников, подмастерьев, кожевников, пекарей, все подряд, даже собаки!
- Они не атаковали? - брови Страйкера удивленно приподнялись.
- В том-то всё и дело, старик, - продолжил Форрестер. - Их было не меньше двадцати пяти тысяч, и они не стали драться. Да и нам едва ли под силу было атаковать, учитывая, сколько сил мы потратили на то, чтобы выкурить их из Брентфорда. Честно говоря, ни одной стороне не хватило смелости.
Со дня битвы при Брентфорде минула неделя.
Лизетт Гайяр привезла Страйкера назад, к позициям роялистов. Она помогла ему взобраться на свою лошадь, оставив кинжал в ране, поскольку опасалась, что, вынув его, вызовет сильное кровотечение, поэтому Страйкеру пришлось сидеть на коне верхом, вместо того чтобы лежать поперек лошадиного крупа. Сэр Рэндальф Мокскрофт именно так и лежал, лицом вниз поперек блестящего седла Тайнтона, и последнее, что запомнил Страйкер, - испуганное, бледное лицо шпиона в тот миг, когда Лизетт взяла в руку поводья второй лошади.
Свою собственную лошадь Лизетт реквизировала во время погони за Страйкером. В отличие от него, она не стала проверять, были ли у адьютанта с собой послания, просто стащила несчастного в грязь, осыпая угрозами на своем родном языке.
- А потом я последовала за тобой, - объяснила она. - Это не составило труда в этих полях. Разве что пришлось соблюдать осторожность, чтобы не напороться на этих чертовых солдат в зеленых мундирах.
Первая ночь была критической, но приставленный к кровати капитана самим принцем Рупертом королевский хирург спас Страйкеру жизнь. Следующие три дня Страйкер провел в лихорадочном забытье в подпрыгивающей на ухабах повозке лекаря, сопровождавшей армию на марше. Временами, услышав знакомый голос, он что-то тихо шептал в ответ, но все усилия привести его в сознание ни к чему не приводили.
Даже когда Страйкер пришел в себя, вернувшееся сознание не означало немедленного избавления от опасности. Еще целых три дня лекари колдовали над ним, не пуская посетителей - за исключением грозной, но очаровательной мадемуазель Гайяр - доблестно пытаясь свести к минимуму вторжения, которые могли помешать ходу его постепенного, но хрупкого выздоровления. В результате о произошедшем в Брентфорде и последствиях этого сражения Страйкер узнал много позже.
Страйкер оставался на попечении лекаря, пока армия роялистов не достигла Рединга. Вскоре после этого он получил приглашение на ужин от Патрика Рутвена, графа Форта.
И вот теперь Страйкер, еще не вполне оправившийся, сидел напротив принца Руперта за огромным, похожим на зеркало дубовым столом, занимавшим почти всё пространство в реквизированном Рутвеном помещении, потягивая отменное вино, пригревшись в свете трех десятков толстых свечей. На Страйкере был новый мундир, купленный на деньги Рутвена. Ярко-красная перевязь с золотой оторочкой тянулась от левого плеча к правому бедру, дублет и бриджи были сшиты из кирпичного цвета ткани отличного качества. Воротник и надетый поверх него латный воротник обрамляли узкий свежевыбритый подбородок, а на ногах красовались сапоги для верховой езды из мягкой кожи - подарок принца.
Лизетт сидела рядом, выглядя великолепно в ниспадающем белыми оборками и посверкивающем жемчугом платье. Собравшиеся за столом военные, несмотря на рыцарские манеры, не могли отвести от нее глаз.
Страйкер был рад увидеть за столом идущего на поправку прапорщика Бёртона, чья рука еще висела на перевязи, а кипучий темперамент Форрестера добавлял вечеру хорошего настроения. Сэр Джейкоб Эстли тоже сидел за столом, недоуменно качая головой под впечатлением от рассказа Форрестера.
