— Что ж, поищем в другом месте, — Утер пожал плечами. — Если ты не против, мы пойдем.
— Нет, — вмешался Фульцний. — Я бы хотел поговорить с тобой, Минуций. Мы ищем одну девушку. Ее похитили. Может быть, ты сможешь помочь нам?
Минуций ненадолго задумался, оценивающе глядя на них, потом махнул рукой в сторону деревенского трактира.
— Давайте поговорим. Все равно, я не могу отпустить вас просто так. Мне надо убедиться, что вы не служите Гирцию. Идите за мной.
Он повернулся и зашагал по деревенской улице. Все еще держа руки на рукоятях мечей, Фульциний и Утер последовали за ним, провожаемые не слишком доброжелательными взглядами вооруженных крестьян.
— В этих местах правит Гирций, — рассказывал Гай, когда они расположились за плохо оструганным деревянным столом в маленькой деревенской харчевне.
Несмотря на заверения юного патриция, что еды его людям не хватает, вино у него водилось. Правда на редкость дрянное, но и это лучше, чем ничего.
— Он владеет обширными поместьями вокруг Вапинкума. На его землях трудятся тысячи рабов и свободных крестьян. Впрочем, свободные живут здесь не лучше рабов. Гирций выделил им землю, но за это требует непомерной платы. Те, кто не может платить обязаны обрабатывать его поля и виноградники. Все здесь он считает своей собственностью, а земли с крестьянами раздает своим подручным.
Вапинкум он превратил в свою столицу. Городской префект — друг Гирция и во всем послушен ему. Сенат состоит из его родственников и должников. В общем, в окрестностях Вапинкума Гирций — это закон и власть. Он создал конную дружину по образцу варварских вождей и жестоко расправляется со всеми, кто осмеливается проявить хоть малейшее неповиновение. Так вот мы здесь живем.
Утер внимательно слушал, время от времени прикладываясь к вину.
— Но ты, Гай, не из крестьян, как я понимаю, — заметил он.
— Гирций отобрал нашу виллу. Его люди убили моего отца и братьев, а сестру… Не хочу даже говорить об этом!
Минуций хватил кулаком по столу. В его глазах плескалась несдерживаемая ярость.
— Я поклялся убить старого негодяя. И я сдержу свою клятву, чего бы это мне не стоило. Я собрал всех обездоленных и униженных Гирцием и мы не даем ему жить спокойно.
— Но пока дела у вас идут не блестяще, — сказал Утер. — Эти крестьяне не воины, мы уже убедились в этом.
— Они свободные люди и готовы защищать свою свободу. Этого достаточно.
Утер промолчал, но губы его сложились в скептическую усмешкую.
Воспользовавшись паузой, Фульциний, которому не было дела до местных разборок, спросил о том, что его волновало.
— В горах недалеко от Эбуродуна, на нас напала шайка разбойников-готов.
Они похитил девушку из благородной семьи. Одному из мерзавцев удалось уйти от нас и мы потеряли его след где-то в здешних краях. Вы ничего об этом не слышали?
Минцуций покачал головой.
— Нет. Но скажу тебе, что люди Гирция постоянно разбойничают в округе.
Старый развратник любит молоденьких девушек, и я не удивлюсь, если ее доставили ему для утех. Присоединяйтесь к нам! Мы вместе сожжем гнездо отвратительного ублюдка!
Утер только хмыкнул.
— Взять Вапинкум с толпой крестьян? Я слышал, этот город — настоящая крепость. Он защищает перевал Котских Альп. Чтобы «сжечь это гнездо», как ты говоришь, понадобится целая армия.
— Если Ливия действительно там, мы возьмем его, — мрачно сказал Фульциний, с отвращением отхлебнув очередную порцию здешнего пойла.
— О да! Если она там. Но это же только догадка нашего нового друга… А скажи-ка мне, друг Минуций, чью сторону держит Гирций?
— Свою.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что сказал. Еще недавно здесь стояли бургунды. Они должны были защищать нас от варваров, но на самом деле, бургунды отлично спелись с мерзавцем и вместе с его людьми грабили нас, как только могли. Но месяц назад бургунды ушли, говорят Гундобад повел их на Рим. С тех пор мы о них ничего не слышали, и Гирций сам себе господин. Он не признает римскую власть, а над жалобами префекту Полемию в Арелат только смеется. Тех, кто решился жаловаться ждут тюрьма, а то и что похуже. Впрочем, помощи от префекта нам все равно нет никакой.
