— Кто последний — тот дурак! — мимо наперегонки неслась компания живодера.
Обогнав Нику, они скрылись в направлении новой многоэтажки.
Дураком оказался рыжий толстяк, чьим бутербродом сегодня приманили пса. Он последним ввалился в полутемный подъезд. Здесь было прохладно. Пахло свежими бетонными блоками. Поджигатель собачьих хвостов первым спустился в подвал. За ним последовали его верные подпевалы. Потянуло холодом, и подростки поспешили в давно облюбованную секцию, через которую проходила труба с горячей водой. Знакомый закуток встретил их уютным теплом и едва уловимым запахом клея «Момент». На полу там и сям валялись использованные полиэтиленовые пакеты с остатками засохшего клея. Как стая воробьев, подростки уселись на трубу и с замиранием сердца приготовились к вдыханию токсичных паров. Их главарь достал тюбик и занял самое теплое место на стыке труб, где изоляции почти не было. Он с наслаждением ощутил разливающееся по всему телу тепло. Растягивая удовольствие, он выдавил клей в прозрачный пакет и, сунув тюбик соседу, принялся вдыхать испарения.
Спустя минуту он расслабленно откинулся назад. Оторвал ноги от пола и удобно прислонился к стене. Труба под ним мягко качнулась и привычно провисла. Установленные на скорую руку крепежи уже давно расшатались от незапланированной нагрузки и теперь с трудом удерживали лишний вес. Но погруженным в мечты подросткам было не до этого. Покачивающаяся под ними труба создавала ощущение божественной невесомости. На одурманенных лицах играла блаженная улыбка, и только губы вожака были плотно сжаты и нервно дрожали. В токсической полудреме он пытался приподняться, но лишь сильнее раскачивал трубу. Вконец одурманенный, он с ужасом наблюдал за тем, как гладкие бетонные стены дрожали, темнели и трескались, словно чернозем во время засухи. Воздух наполнился черной пылью, которая тут же поглотила тусклый свет подвальной лампочки. Прячась от ужасного видения, он глубоко зарылся лицом в полиэтиленовый пакет. Пыль заколыхалась и осела гарью тускло мерцающего факела, открыв стены средневекового каземата.
B дальнем углу пылал кузнечный горн и отбрасывал зловещую тень на низкий сводчатый потолок. Лицу было невыносимо жарко. Округлые щеки юного подмастерья палача лоснились. Он неотрывно смотрел, как в ярком пламени светится раскаленный металлический прут. Подмастерье с нетерпением ждал, когда ему, наконец, прикажут достать из огня его любимое орудие пыток. Он уже представлял, как белая кожа прикованного к стене поваренка будет превращаться в кровавые волдыри. Сквозь гул горна он прислушивался к допросу этого зазнайки.
«А нечего было хвастаться: „У меня кольцо с живым пауком, у меня кольцо с живым пауком!“ — злорадствовал подмастерье. — Дал бы мне поносить, я бы на тебя не донес!»
— Последний раз спрашиваю, где взял! — правитель Восточной Померании сунул янтарное кольцо под нос подростку.
— Говорю же, нашел в лесу!
— Ну, как знаешь! — герцог повернулся к палачу. — Начинай!
Тот протянул руку ученику:
— Давай прут!
Подмастерье с готовностью вытащил из огня раскаленное железо. Но насладиться запахом паленой плоти ему не довелось.
— Я все скажу! — в ужасе закричал поваренок. — Мне его дала Сидония!
— Чем же ты заслужил такой подарок? Уж не мальчиком ли для развлечений ты был у этой потаскухи?!
— Нет! Я просто рассказал про то, что Эрнест уезжает!
— Высечешь его завтра перед чернью! — приказал герцог палачу. — И чтобы до крови!
Уходя, он бросил янтарное кольцо в ноги ученику палача:
— Держи! Заслужил! Хорошая смена растет! — он расхохотался и вышел.
Подмастерье нагнулся и поднял кольцо. Отблески пламени горна играли внутри янтаря, и дрожащие тени мохнатых лапок паучка делали его живым. Подросток поднес кольцо к глазам и с ужасом отшатнулся. Паук действительно шевелился! Шевелился и рос! Сбросив янтарный панцирь, паучище поднял щупальца, из-под которых показались здоровущие крючкообразные челюсти. Огромная мохнатая тень заполнила весь каземат.
Подмастерье отбросил кольцо и попятился в сторону горна, не замечая нарастающего жара. Паук неотвратимо наступал! Подмастерье неистово перебирал ногами, но отступать было некуда. Его упитанный зад уже давно уперся в жерло пылающего горна, и голодное пламя с аппетитом лизало его панталоны…
