«Это просто спектакль, Джордан, ничего больше, надо произносить свой текст, помнить мизансцены, не сбивать с ног других актеров и не ронять декораций».
Актер не видел, но чувствовал, как пристально наблюдают за ним Луи и Доминик, озадаченные неожиданным поворотом событий. Зная, что Джордан не тот, за кого себя выдает, они были уверены, что он тем или иным способом постарается увильнуть от Испытания. Готовность самозванца подвергнуться этому обряду озадачила их. Виктор лишал братьев заслуженной, как они полагали, радости видеть его позорное разоблачение. Джордан с легкой улыбкой на лице встал на одно колено перед святыней Редгарта, понимая, что надо быстрее заканчивать представление, пока все еще не пришли в себя окончательно. Не дай Бог, кому-нибудь вспомнится, что испытуемые должны проходить обряд обнаженными до пояса… Джордан закатал левый рукав так, чтобы можно было легко достать пузырек с кровью принца, и вынул из сапога нож. Все присутствующие замерли.
– Я, принц Виктор Редгартский, клянусь в верности Камню Редгарта.
Джордан провел ножом по руке и потянул за привязанную к крышке пузырька лесочку. Кровь Виктора потекла по руке актера, и капли ее окропили Камень. Облизнув пересохшие губы, Джордан прижал свою ладонь к поверхности святыни. Ничего не случилось. Актер облегченно вздохнул вместе с большинством присутствующих и, убрав нож, поднялся, держа руку вверх, словно хотел поскорее остановить кровь. Фокус, старый как мир, но простой и не лишенный изящества. Поэтому-то он всегда и удается.
Надо было видеть, как вытянулись лица Луи и Доминика. Джордан оскалился. Он не смог удержаться и подмигнул «братьям». Луи вспыхнул и решительно шагнул вперед. Его стражники двинулись следом, выхватывая мечи. Придворные с проворством расступились, освобождая дорогу старшему из наследников престола. Актер оглянулся, ища глазами свою стражу, но его солдаты находились слишком далеко. Луи сопровождали Монах и Железное Сердце, пытавшиеся что-то сказать своему господину, который, озверев от ярости, вряд ли еще сохранял способность что-либо понимать. Джордан подумал, что с подмигиванием он, пожалуй, переборщил. Хотя представление от этого, несомненно, только выиграло. Гэвэйн выхватил свою секиру, а примчавшиеся стражники образовали вокруг своего господина заслон. Джордан бросил короткий взгляд в сторону Доминика, по изуродованному лицу которого трудно было что-либо понять, но актеру показалось, что младший брат Виктора пока собирается удовольствоваться ролью зрителя. Джордан уронил свою правую руку на эфес меча, ожидая приближения Луи с самым надменным видом, на который только был способен, понимая при этом, что рукав рубашки все еще закатан, а значит, использовать огненные шарики ему не удастся.
– Довольно! – грозно вскричал регент. – Всем стоять на своих местах, или я отдам моим солдатам приказ стрелять!
Все посмотрели на графа Вильяма, палец которого указывал на галерею, где высоко над головами собравшихся разместились дюжины готовых к стрельбе лучников. Придворные замерли.
– Ты не посмеешь, – жестко бросил Луи. – Попытка нападения на принца крови – государственная измена. Дворяне потребуют твоей казни.
– Ты забываешь, что я регент, и мое слово – закон. Поверь мне, Луи, даже если мне придется отдать приказ перестрелять вас всех, я сделаю это, чтобы предотвратить гражданскую войну.
– Не знаю, что по этому поводу думают остальные, – произнес Джордан, убирая руку с рукояти меча и жестом приказывая своим солдатам сделать то же самое, – но я верю ему.
Воины стали неохотно вбрасывать в ножны свои мечи, а последним, кто спрятал свое оружие, оказался мессир Гэвэйн. Джордан почтительно поклонился регенту:
– Прошу простить меня за то, что стал причиной волнений в этом зале.
– Тебя никогда не покидало чувство такта, Виктор, – сказал граф Вильям – Ну; так я жду, Луи, Доминик?
– Скорее рак на горе свистнет, чем я извинюсь перед тобой, Вильям, – сказал Луи. – Будь уверен, я не забуду этого! – С этими словами он круто развернулся и вышел прочь, сопровождаемый Монахом, Железным Сердцем и стражниками с обнаженными мечами. Джордан какое-то время думал, что регент прикажет лучникам открыть огонь, но Вильям не сделал этого. Граф повернулся к Доминику, который едва заметно наклонил голову и, улыбнувшись половиной лица, сказал:
