Через считаные секунды домашний раб Фидолий, раскрасневшийся и взволнованный, подбежал к воротам и распахнул их.
– Господин, слава богам! – воскликнул он. – Вы должны принять гонца.
На лице Октавиана читалось раздражение. Прекрасная гречанка прижималась к нему, и меньше всего ему хотелось сейчас думать о Риме и армии.
– Пожалуйста, господин, – взмолился Фидолий. Его буквально трясло, и Октавиан Фурин встревожился.
– Что-то с моей матерью? – спросил он.
Раб покачал головой:
– Пожалуйста, он ждет вас.
Молодой человек на шаг отступил от своей спутницы.
– Отведи меня к нему, – приказал он.
Фидолий облегченно вздохнул. Октавиан быстрым шагом последовал за ним в дом – он разве что не бежал.
Его друзья переглянулись: у обоих появилось предчувствие, что насладиться вечером, как они это намечали, не удастся.
– Что-то мне это не нравится, – пробурчал Агриппа. – Дамы, в нашем доме ванная, которой нет равных. Подозреваю, что моему другу Меценату и мне придется провести несколько часов с нашим другом Октавианом, но, если вы готовы подождать… – По выражению их лиц он все понял. – Нет? – Моряк вздохнул. – Очень хорошо. Я велю Фидолию сопроводить вас в город.
Меценат покачал головой.
– Что бы это ни было, этим можно заняться чуть позже, я в этом уверен. – Он многозначительно посмотрел на Виспансия, пытаясь убедить его в своей правоте. Женщина, с которой он только что целовался, похоже, полностью с ним соглашалась. Агриппу внезапно охватила злость.
– Поступай, как знаешь, – буркнул он. – А я выясню, что происходит.
Широким шагом он ушел в дом, оставив ворота открытыми. Меценат вскинул брови.
– Почему бы вам втроем не посвятить молодого римлянина в таинства Греции?
Женщина Агриппы ахнула, молча развернулась на каблуках и зашагала прочь. Пройдя двадцать шагов, она повернулась и позвала подруг. Те переглянулись, и на мгновение патриций подумал, что удача на его стороне. Но молчаливый обмен мнениями сложился не в его пользу.
– Извини, Меценат, может, в другой раз, – покачала головой одна из гречанок.
Он с тоской наблюдал, как они уходят – молодые, стройные и с тремя золотыми медальонами. Выругавшись, молодой римлянин направился в дом, злой и раздраженный.
Октавиан чуть ли не вбежал в зал. Его волнение нарастало с того самого момента, как он заметил потрясение на лице домашнего раба. Остановился он, лишь когда гонец поднялся, чтобы отсалютовать и молча передать ему письмо.
Молодой воин сломал восковую печать матери, быстро прочитал послание и глубоко вдохнул. Потом он перечитал его еще раз, чувствуя, как встают дыбом волоски на его загривке и голых ногах. Покачав головой, римлянин шагнул к скамье и сел, снова и снова перечитывая написанные строки.
– Господин, – обратился к нему Фидолий. Гонец тем временем наклонился ближе, словно хотел прочитать письмо.
– Вон отсюда, оба. Позовите моих друзей и убирайтесь, – приказал Гай Октавиан.
– Мне велено дождаться ответа, – буркнул гонец.
Октавиан вскочил, схватил его за грудки и отшвырнул к двери.
– Вон отсюда!
Агриппа и Меценат услышали крик. Они выхватили мечи и побежали к своему другу, по пути столкнувшись с побагровевшим гонцом.
Фидолий зажег масляные лампы, и Октавиан медленно вышагивал от одного пятна света к другому и обратно. Меценат сидел спокойно, но лицо заметно побледнело. Агриппа барабанил пальцами по колену, только этим и выдавая волнение.
– Я должен вернуться, – Октавиан немного осип от долгих разговоров, но его так и распирала энергия, поэтому он и не мог усидеть на месте. Шагая по комнате, он сжимал и разжимал правую руку, словно представляя себе, как расправляется с врагами. – Мне нужна информация. Так ты всегда говоришь, Агриппа? Знания – это все. Мне надо возвращаться в Рим. У меня там друзья.
– Теперь нет, – вставил Меценат. Октавиан остановился и развернулся к нему. Знатный молодой человек отвернулся, смущаясь от искреннего горя, которое читалось на лице его друга. – Твой защитник мертв, Октавиан. Тебе не приходило в голову, что тебе тоже будет грозить опасность, если ты появишься в Риме? Он относился к тебе, как к своему наследнику, а эти «Освободители» не захотят, чтобы кто-то еще заявлял претензии на его собственность.
