его, а он все удлинялся. Наконец Фабиан вышел из себя и как сумасшедший бросился в первую отворенную дверь — и в то же мгновение исчез и шлейф.
В это самое время, к Бальтазару подбежал референдариус Пульхер и, схватив его за руку, увлек в соседний переулок.
— Как, ты еще здесь? — воскликнул он торопливо. — Педель получил приказание арестовать тебя.
— За что? — спросил изумленный Бальтазар.
— Я не понимаю, — продолжал референдариус, — как можно дойти до такого безумия? Ворваться в дом Моис Терпина — избить до полусмерти гадкого Циннобера в комнате его невесты.
— Помилуй, — воскликнул Бальтазар. — Да я целый день не был в Керепес. Это наглая клевета.
— Ну полно. Сумасбродная выдумка Фабиана надеть платье с шлейфом спасает тебя. Общее внимание обращено теперь на Фабиана. Спасайся скорей бегством, а там мы уладим. Дай мне ключ от твоей комнаты. Я перешлю тебе все нужное. Скорей в Хох-Якобсхейм.
Сказав это, референдариус схватил его опять за руку, вывел глухими переулками за ворота и проводил в деревеньку Хох-Якобсхейм, где знаменитый ученый Птоломей Филадельф сочинял свою достопримечательную книгу о неизвестном народе.
VI.
Как тайный специаль-рат Циннобер причесывался в своем саду и взял росяную ванну в траве. — Орден Зеленопятнистого Тигра. — Счастливая выдумка театрального портного. — Как девица фон-Розеншён облилась кофеем, а Проспер Альпанус уверял ее в своей дружбе
Профессор Моис Терпин блаженствовал.
— Ну, что может быть счастливее случая, приведшего в твой дом прекрасного специаль-рата студентом, — разговаривал он сам с собой. — Он женится на моей дочери… он будет моим зятем… через него я войду в милость превосходного князя Варсануфиуса и пойду вслед за ним по лестнице почестей, на которую он взбирается так быстро. Правда, мне и самому кажется частехонько непонятным, как могла Кандида влюбиться в эту крошку. Женщины смотрят обыкновенно более на красивую наружность, а маленький советник кажется мне иногда совсем некрасивым, даже вори… Но тише, тише, и стены имеют уши. Он любимец князя, пойдет все выше, выше… и мой зять!
Моис Терпин был прав. Кандида обнаруживала решительную склонность к крошке, и если кто-нибудь, не подвергавшийся странному влиянию чар его, намекал на его ужасную уродливость, она заговаривала тотчас о прелестях волос, которыми одарила его природа.
Но никто не улыбался в этом случае так зло, как референдариус Пульхер. Он везде следил Циннобера вместе с тайным секретарем Адрианом, тем самым молодым человеком, которого чары уродца чуть не вытеснили из канцелярии министра и который вошел опять в милость князя, доставив ему чудеснейший шарик для вывода пятен.
Тайный специаль-рат Циннобер жил в прекрасном доме, с еще прекраснейшим садом, посредине которого была лужайка, окруженная со всех сторон густой зеленью и усаженная роскошнейшими розанами. Заметили, что каждый девятый день, только что рассветет, Циннобер вставал тихохонько, одевался, несмотря на все трудности, без камердинера, сходил в сад и исчезал в кустах, окружавших лужайку.
Пульхер и Адриан, предчувствуя тут что-нибудь необыкновенное, перебрались в одну из ночей на девятый день через стену в сад Циннобера и спрятались в кустах.
Только что стало светать, малютка появился, кашляя и чихая, потому что верхушки растений, покрытые росой, беспрестанно щелкали его по носу.
Когда он подошел к розовым кустам, какие-то сладостные звуки повеяли из зелени и воздух наполнился ароматом роз. Прекрасная женщина, закрытая покрывалом, с крылышками на плечах, спустилась на землю, села на красивый стулик, стоявший посреди роз, и сказав: «Поди, поди сюда, дитя мое!», посадила крошку Циинобера на свои колени и начала расчесывать его длинные волосы, рассыпавшиеся по спине, золотым гребнем. Казалось, что это очень нравилось малютке, потому что он моргал глазенками, протягивал ножонки и ворчал и мурлыкал, как кошка. Это продолжалось минут с пять; наконец чудная женщина провела пальцем по его темю, и Пульхер и Адриан заметили на голове Циннобера тоненькую огненную полоску.
— Ну, теперь прощай, дитя мое, — сказала незнакомка. — Будь же умен, умен, сколько можешь.
