— Можете откровенно говорить при этом господине. Это один из моих друзей.
— Белый, — пробормотал негр с непередаваемым выражением ненависти.
— Белый, черный или мулат — это все равно, если этот господин мой другосподин Говорите же, Флореаль-Аполлон! Вероятно, не все в добром порядке?
— Напротив, я должен доложить вам, что все идет из рук вон плохо.
— Что вы сказали! — вскричал изумленный плантатор.
— Только голую правду. Мало того, если вы не примете сейчас же надлежащих мер, то будете совершенно разорены.
— Я? Разорен? Полноте, Флореаль! Да на чем же я разорюсь?
— На всем!
— Как на всем!
— Да, на кофе, на какао, на сахаре, на хлопке, на акажу…
— И на акажу?
— Да, самый лучший и большой из ваших лесов уже неделю горит!
— Лес горит! Но ведь это страшное несчастье! Но ведь пожар не может быть случайностью! Это дело злоумышленников!
— Да так оно и есть на самом деле.
— Нет, я решительно тут ничего не понимаю, — проговорил пораженный плантатор. — Кто же мог решиться на это? Ведь вы знаете, как у нас хорошо платят рабочим: они должны быть вполне довольны и счастливы.
— О, даже чересчур, — произнес негр.
— Как чересчур? Ну, вы, Флореаль-Аполлон, говорите что-то неладное. Подумайте, ведь если бы хоть доля правды была в ваших словах, то это было бы чудовищно.
— А между тем это правда.
— Объясните же все!
— Черт возьми! — насмешливо проговорил негр, немного повернув голову к господин де-Бирагу, по-прежнему молча сидящему. — Все это так просто, что я недоумеваю, как это вы не понимаете. Вы хорошо платите своим рабочим, они получают от вас, что они просят: работа их распределена так, что почти треть времени они могут располагать сами по своему усмотрению…
— Это мне все известно. Что же дальше?
— Дальше? Очень просто! Таким-то обращением вы сами испортили их. Вы, Жозеф Колет, почти белый и, очевидно, совсем не знаете черных. Вы рассчитываете, что негры как и все люди — их можно в волю кормить и в то же время почти не заставлять работать. Вот в этом-то и ошибка: негр — просто животное, которое ни на минуту нельзя оставить без дела, иначе он совершенно испортится и будет замышлять только дурное.
Жозеф Колет засмеялся сухим нервным смехом.
Плантатор был оглушен: подобные соображения никогда не приходили ему на ум и казались просто противоречащими здравому смыслу. Он подумал, что негр просто шутит с ним.
Но, к несчастью, это была не шутка. Да, такова она и есть, на самом деле, натура негра, испорченная вековым рабством.
— Однако, должно же существовать средство против этого зла!
— Есть, я воспользовался им.
— Так сообщите же мне скорее его!
— Это средство — ворожея.
— Что за чушь! И вы, Флореаль-Аполлон, верите этим средствам?
— Нет, Жозеф, ворожеи не шарлатаны, — серьезно возразил негр. — Они говорят только правду,
— Ну, и что же вам сказала ворожея?
— Она мне сказала, что на ваших плантациях появились отравители.
— Праведное небо! — вскричал метис. — Тогда я разорен!
— Подождите, ворожея сообщила мне, что их легко выявить. Нужно об этом серьезно подумать.
— Да, нужно принять решительные меры. Но неужели на всех моих плантациях появились злодеи?
— Нет, не везде, зато в других местах появились Воду.
С криком ужаса Жозеф Колет бросился на спинку сиденья. А негр, наслаждаясь, вероятно, в душе, действием своих слов, встал, откланялся и покинул комнату, оставив своего брата в ужасном состоянии.
Между тем, господин де-Бираг уже несколько времени против своей воли был выведен из своих размышлений звуком голоса собеседников и машинально стал прислушиваться к их разговору.
Когда негр уходил, он некоторое время следил за ним глазами, потом подошел к Жозефу Колету и коснулся его плеча. Плантатор быстро поднял голову, как бы внезапно пробужденный ото сна. Господин де-Бираг приложил палец ко рту, в знак молчания, и наклонился к самому его уху.
— Хорошо ли вы знаете этого человека? — шепотом спросил он.
— Это мой молочный брат, мы вместе росли, у нас все общее, — ответил тот почти машинально.
— Выслушайте меня, Жозеф Колет, и обратите внимание на мои слова, — с ударением, невольно поразившим плантатора, заметил молодой человек. — Во время вашего разговора я исподтишка наблюдал за этим человеком. Несмотря на все его усилия казаться бесстрастным, злорадство невольно светилось в его глазах. При каждом новом несчастье, о котором он сообщал вам, в его голосе звучали зловещие ноты, холодом веявшие на меня. Смотрите, этот человек — ваш смертельный враг.
