Легкий шум, Кармела вздрагивает.
А от следующего звука, совсем обыденного, девушку окатывает волной ужаса.
Короткий смешок.
— Борха?
Никакого ответа. Кармела понимает, что и шум, и смешок донеслись из-за одной из двух закрытых дверей. Либо из кладовки, либо из туалета.
Девушка осторожно закрывает дверь в лабораторию, как будто продолжая верить, что Фатима и Серхи спят, и на цыпочках возвращается к двум оставшимся. Две двери — две возможности. За одной из них ждет награда, за другой — удар током. Это как эксперимент на выбор.
Кармела выбирает дверь в кладовку, открывает и видит Борху: изломанного, покрытого кровью и порезами, обнимающего электрогенератор. Но ведь это не Борха — это его пиджак. Кто или что могло его так искромсать?
Кладовка совсем невелика по размерам. Здесь есть полки и ящики, а на стене висит календарь за год, которого больше нет и который уже никогда не наступит.
— Бор…
Знакомое имя застревает в горле. Ощущение одиночества на маленьком острове душит все сильнее, ее как будто похоронили заживо. Девушка протягивает руку к третьей двери и медленно открывает.
Борха стоит к ней спиной, он почти голый, из одежды — только штаны.
— Борха, я думала…
Облегчение, которое она испытывает, — как ложбинка между двумя гибельными волнами. Потому что, когда мужчина оборачивается к ней через плечо, Кармела видит его лицо в тусклом свете открытого люка.
И нож, который он держит в правой руке.
Лицо, повернутое к ней (Борха стоит перед унитазом, но крышка опущена, и девушке непонятно, чем парень занимался в уборной), — это череп со вздыбленными волосами, обтянутый потной кожей. Веки пытаются похоронить глаза заживо.
Борха смотрит на нее сверху вниз. А потом поворачивается всем телом, с ножом в руке.
— Привет, Кармель, — шепчет он и обдает ее насквозь проспиртованным дыханием.
— Как ты? — «Кроме того, что пьян», — с омерзением добавляет про себя Кармела.
Его глаза — как двери в клетки с запертыми чудовищами.
— Неужели ты думаешь, что мне плохо? — вкрадчиво спрашивает Борха. Его гнусавый голос мог бы показаться смешным. Только вот Кармеле не до смеха.
— Нет, я так не думаю. Я не знаю.
— Ты не знаешь.
— Если тебе хорошо, это замечательно, — лепечет Кармела.
Парень делает шаг вперед. Роскошные черные волосы падают на лоб. Когда Борха движется, от отвратительного запаха алкоголя у Кармелы слезятся глаза. В голове у нее возникает картинка из недавних видений: Борха с бутылкой водки. Ощущение такое, что пьянчуга лил водку прямо на себя. Принял алкогольный душ. Или выпил столько, что жидкость уже сочится у него из ушей, из глаз, из пор волосатой кожи. «У него интоксикация: кислота в сочетании с алкоголем» — таков диагноз Кармелы.
Она узнаёт и нож: тот самый, который Борха выбрал, когда Нико велел им всем вооружиться. А где же ее нож? «В гостиной, а где — не помню». Кармела потирает ладони и изображает на лице улыбку. Ей хочется выглядеть приветливой.
— Ну конечно, у меня все хорошо, — объявляет Борха и делает еще шаг. — Чего ты так на меня уставилась? У меня что, грибы на макушке выросли?
— Нет.
— Это мне впору так на тебя вылупиться. Где твои штаны?
— Я их… сняла. Они там…
— Ты шляешься в одних трусах. Или ты их тоже сняла, чтобы трахнуться с этим шизофреником?
— Нет.
— Тогда отправляйся за штанами, а то у тебя совершенно непристойный вид.
Борха говорит так, как будто жует собственный язык.
— Да, хорошо. — Она отступает, он надвигается.
Входная дверь как раз у нее за спиной, но разве правильно будет сейчас убежать и бросить его в таком состоянии? ДА, БЕГИ! — командует ей новый рокочущий голос, бьющий откуда-то изнутри. Но другой голос останавливает Кармелу: если бы все случилось наоборот — Борха ее бы бросил? Впрочем, последняя мысль больше напоминает социальную рекламу: так говорят защитники собак.
Борха идет вперед, мотая головой, заставляя Кармелу отступать в гостиную, и возможность убежать ускользает с каждым шагом, как ускользает от нее и дверная задвижка.
— А знаешь что, Борха… — произносит Кармела, чтобы его остановить, чтобы переключить на разговор мыслящих существ (может быть, таковых на планете осталось совсем немного, — гадает этолог), — ЛСД на самом деле защищает. Мы пережили пик. Если мы отыщем такие же препараты, у нас, возможно, получится… Ты меня слышишь?
