У него было сверхъестественное чувство восприятия. Попав в наезженную колею, увязнув в рутине, он всегда мог предложить какое-то оригинальное решение. У него был очень богатый интеллект, всегда полный новых планов и идей. Его предчувствия всегда оправдывались. Он производил впечатление человека, у которого есть шестое чувство, хотя я был ограничен только пятью. Мое видение было обыденным: я видел либо «человека», либо «вещь». Арнольд видел их душу.
Но между нами всегда возникали проблемы. Когда он решил что-то сделать, я поймал его на слове. Я был убежден, что он знал, о чем говорил: что он реализует свои намерения, которые собирался реализовать. Особенно раздражало, если получалось, что для их реализации ему не хватает немного времени или места. И такое случалось очень часто.
— Смотри, — говорил я, — я рассчитывал на то, что ты там будешь. Я купил билеты. Где ты был?
— Я пошел куда глаза глядят, — ответил он, защищаясь. Кое-что изменилось, и я не смог ничего изменить.
— Ты очень ненадежный человек. Я не могу на тебя поло-житься. Ты очень поверхностный и скользкий. Почему? Ведь у тебя на все есть своя точка зрения.
Но Арнольд был совершенно иного мнения.
— Я только говорю о возможностях, — сказал он, когда раз в десятый я обвинил его в безответственности или, по крайней мере, в том, что он сбивал меня с толку. — Эти возможности нереальны, пока я о них говорю, но когда я начинаю действовать, они принимают какую-то форму. Но это вовсе не значит, что потом я становлюсь их рабом. Мне в голову может прийти более интересная мысль. Я не привязан к своим словам. Я ничем не могу тебе помочь, если ты воспринимаешь их так буквально.
Он продолжал:
— Интуитивные представления — как птицы, которые кружат над моей головой. Наверное, я не парю вместе с ними, но мне требуется время, чтобы проникнуться их полетом.
Однажды утром я встал, чтобы выпить кофе, и обнаружил еще одну пустую чашку, стоящую на горящей конфорке. Арнольд поднялся с кровати, пытаясь найти свои очки.
— Ты не видел мою бритву? — спросил он.
— Черт с ней! — закричал я, совершенно разъяренный, держась за ручку плиты. — Однажды ты во всем доме устроишь пожар, и мы оба превратимся в пепел. «Увы, — скажут те, кто будет собирать наши останки в маленькие урны, чтобы послать их нашим возлюбленным, — у них были такие возможности. Очень жалко, что один из них оказался таким тупым!»
Арнольд прошлепал на кухню, пока я выкидывал за дверь обгоревшую чашку.
— Надо же! — сказал он. — В прошлый раз, когда ты готовил обед для Цинтии, меня даже здесь не было.
Это было правда. Я покраснел. Все мои обвинения лопнули, как мыльный пузырь. Как мне было известно, реальность оказалась значительно шире моих представлений о ней.
— Прости, — сказал я жалобно, — я забыл.
Арнольд захлопал в ладоши и сделал несколько танцевальных па по комнате.
— Присоединяйся к человечеству! — пел он. Как обычно, он не мог держать ноту.
И только тогда я осознал, что Арнольд является моей тенью.
Это открытие было для меня совершенно новым. Вообще так и должно было быть— мы уже установили, что наши комплексы совершенно противоположны, но все равно это открытие потрясло меня, как удар грома. Я все рассказал Арнольду.
— Ну и что, — сказал он. — Теперь ты— моя тень. Значит, ты проведешь меня сквозь стену.
Мы обнялись. По-моему, этот случай спас наши отношения.
Все это было много лет назад. С тех пор я во многом стал похож на Арнольда. Конечно, и он на меня тоже. Теперь он мог говорить все наоборот— слева направо и по-настоящему научился играть в крокет. Обычно он больше концентрируется на деталях, чем я. Он живет один и имеет прекрасный сад. И знает на латыни названия всех цветов.
В это время я устраиваю вечеринки, а иногда оставляю двери нараспашку. Периодически у меня куда-то пропадают ценные документы. Я забываю имена и телефонные номера. Я больше не могу найти дорогу в чужом городе. Я начинаю искать возможности, когда у меня уже накопилась груда проблем. Если бы у меня не было уборщицы, я скоро оказался бы по уши в грязи.
Такое развитие— неожиданное последствие осознания человеком своей тени и ее интеграции в его жизнь. Если этот процесс начался, его нельзя остановить. Вы уже никогда не станете таким, каким были раньше, но сэкономите время, которое раньше тратили на обходные пути, и ваше движение вперед ускорится. Вы теряете нечто от того, кем были, но у вашей личности появляется новая размерность. Если раньше ваше развитие было односторонним, оно станет сбалансированным. Вы научитесь ценить людей, которые ведут себя иначе, чем вы, и станете по-другому относиться к самому себе.
