— А людей работных дашь?
— Бери обозных мужиков, что от ливонцев сбежали. Обоза-то у нас все равно уж нет. Если не хватит — ополченцев дам.
Бурцев прикинул: спаслось десятка два обозных.
— Должно хватить. Спасибо, княже.
— Ну, тогда с Богом, Васильке. Вы уж не пожалейте животов на благо…
Александр Ярославич покосился на китайского удреца, татарского юзбаши, польского рыцаря, его литовского оруженосца с мачугой и прусского стрелка в волчьей шкуре. Крякнул в курчавую бороду.
— … на благо земли Святорусской.
Едва князь со свитой съехали с Вороньего Камня, Сыма Цзян взял быка за рога:
— Какой стрела твоя метать хочет, Васлав? Большая? Маленькая? Толстая? Тонкая?
Бурцев протянул китайцу ручную противотанковую гранату фрицев:
— Вот!
Каплеобразный корпус серо-бежевого цвета с черной маркировкой: «PWM-1 (L)». Пряжка колечком в верхней части — для ношения на поясе. Длинная деревянная рукоять с четырьмя матерчатыми лентами стабилизатора, упрятанная в чехольчик. Вообще-то на стрелу эта килограммовая болванка походила мало. Китаец скривился, неодобрительно зацокал языком:
— Плохой стрела! Не острый, короткий, слишком тяжелый. А оперенье где? Перья где, Васлав?
— Будут тебе перья, когда полетит, — пообещал Бурцев.
По идее ведь, после броска в воздухе должны раскрыться ленты стабилизатора, ориентирующие гранату боевой частью к цели…
Китаец еще раз взвесил в руке «PWM-1». Улыбнулся:
— Плохой стрела, зато хороший ядро-снаряда. По голове ударять — сразу убивать. Шлема не поможется. Только попасть в голова трудно будет.
— Успокойся, Сема, головы этим пока сносить мы не будем. Начнем с башен. С танковых.
— А?
— Сделай, пожалуйста, самострел под этот снаряд, и победа будет за нами.
Еще один скептический взгляд узких глаз в сторону немецких гранат.
— Моя чаго-то сомневайся, Васлав.
Ох уж этот упрямый китайский мудрец!
— А моя нет. Это не простой снаряд, Сема. В нем таится большая сила, уж поверь.
— Не простая снаряда? А что же, по-твоему, эта такая? Пи ли хо цю?[19] Цэн ли хо цю?[20] Те пао?[21]. Хоцзян?[22]
Бурцев китайского не понимал, но что такое огненные стрелы Сыма Цзяна прекрасно помнил по прошлогодней Легницкой битве.
— Это лучше, чем хоцзян, — заверил он китайца. Сыма Цзян обиделся:
— Пусть твоя докажется! Такого быть не можется!
Бурцев вздохнул. Видимо, одной гранатой пожертвовать все же придется. Ладно, оружие ведь чужое, незнакомое… В любом случае, следует испытать, прежде чем затевать работу.
— Да, ты прав, отец. Для начала нужно с этим добром как следует разобраться. Отойдите-ка все подальше. А еще лучше прилягте. Да не здесь — вон за теми камешками.
Китаец, воины Дмитрия и Бурангула, Освальд со Збыславом и дядькой Адамом, обозные мужики да еще несколько любопытных зрителей послушно укрылись за валунами. Ну-с, приступим, помолись. Бурцев набрал в легкие побольше воздуха, приступил.
С оружием он любил возиться всегда. Но фашистскую гранату, честно говоря, держал в руках впервые, а потому имел о ней весьма смутные представления. Действовать приходилось методом научного тыка, руководствуясь лишь общими знаниями о противотанковых гранатах и интуицией. А это может быть чревато…
Он осторожно снял чехол, предохраняющий взрывоопасную болванку от влаги и пыли, обхватил левой ладонью рукоять гранаты со свернутыми лентами стабилизатора. Что дальше? Ни кольца тебе, ни скобы… Где тут взрыватель-то? В глаза бросился красный металлический язычок. Красный цвет — цвет опасности. Ну, да нам не привыкать… Дрожащей рукой Бурцев столкнул язычок. Ничего не произошло. В руке не рвануло — уже хорошо. Под пальцами поддался, шевельнулся колпачок на конце рукояти. Бурцев снял… ага, вот оно что! Взрыватель здесь… Так, теперечко все понятно: при броске гранаты ленты стабилизатора высвобождаются, срывают в воздухе предохранитель. После этого любой мало-мальский толчок приводит к взрыву.
Он аккуратно переложил гранату в правую руку. Главное — не дернуть случайно стабилизатор. А куда швырять? Гм, вон тот скалистый зуб, выглядывающий под обрывистым берегом Вороньего Камня из замерзшей воды, вполне сгодится.
