— Тебя не смущает, что я по крови простой сипах? Или как у вас тут говорят? Обычный безродный воин. Практически Конан Киммериец или Грогнак Варвар.
— К сожалению, я не знаю, кто такие этот Конан и Грогнак. Но спешу тебя успокоить — в истории Римской Империи каждый третий Василевс такой, — по-доброму улыбнулся Патриарх, будто бы говорил какую-то прописную истину ребенку.
Андрей же ни разу не обрадовался от этих слов.
Корона Византии не входила в его планы. Он ведь сюда пришел на время, дабы получилось решить важнейшие стратегические планы там, на севере. А тут… ну… просто развлечься. Как в свое время Наполеон Бонапарт в Египте, заработав еще немного славы и позволив Директории основательно обосраться.
Его собеседник же, словно читал эти мысли. Улыбался. И рассказывал о том, насколько хорошо ему будет именно тут. Какая это великая миссия. И что на севере для него нет будущего. Ибо Палеологи отравили дом Рюриковичей. Из-за чего они перестали ценить таких нужных и важных людей как Андрей. Да и для жены с детьми на юге будет лучше. Здесь теплее. Фрукты. Море. И так далее…
— Ты же понимаешь, что я не могу согласиться на твое предложение? — после долгого молчаливого размышления спросил Андрей.
— Понимаю. Сейчас не можешь. Но мы готовы ждать.
— Ждать у моря погоды?
— Ты и сам поймешь, что у тебя нет иного выхода. Всевышний ясно дал понять, чего хочет. Он указал своим перстом на тебя. И кто мы такие, чтобы с ним спорить?
— А если я ограничусь Антиохией и Триполи? Там ведь тоже ведь юг, море и фрукты.
— Ты? Ограничишься? Скорее Иоанн Московский сам, верхом на коне поведет своих воинов в решительную сечу, чем ты уймешься. Вокруг тебя все вскипает. Вокруг тебя вершится история. Ты хоть сам веришь в то, что способен к покою? — хохотнул Патриарх. — Ты Император. Настоящий Император[1], который всегда на острие клинка. Тот, за кем идут воины. Именно такие как ты приходили к столице и свергали старых, стухших Василевсов. Впрочем, вижу, сейчас тебе нужно время, чтобы все обдумать и понять смысл моих слов…
Патриарх встал и поклонившись, вышел. Оставив напоследок на небольшом столике золотое кольцо-печатку.
— Что это?
— Твоя печать. Мы сделали ее, опираясь на печать Константина[2]. Мы считаем, тебе она пригодится…
Иоасаф ушел.
А Андрей еще долго смотрел ему во след. Он подозревал, что ему предложат что-то интересное. Но корону Римской Империи… Это превышало любые самые смелые его ожидания. Знали, собаки, с каких козырей заходить…
***
— Хозяйка, — произнес слуга, подходя к Марфе. — Голубиная почта.
Сказал и чуть поклонившись, протянул ей крошечный свиток.
Он приняла его.
Развернула и чуть нервно дернула щекой, прочитав:
«Прибыл на болото. Лягушки громко квакают. Мойте руки с мылом…»
Перед отбытием «на курорты Анатолии» Андрей усвоился с супругой о особых кодовых фразах и словах, которые позволяли бы им обмениваться важной информацией. И при этом не опасаясь утечки.
Он применил принцип кодовой книги при образной системе выражения смыслов. Причем, нередко используя словоформы и семы из эпохи далекого будущего. Но не все. Что, впрочем, никак не улучшало понимания местными жителями таких шифрограмм.
— Мойте руки с мылом… — тихо повторила Марфа.
Лицо же ее при этом обострилось и стало удивительно злым, жестким. Отчего ближники отшатнулись. Ведь ей только что сообщили, что ее будут пытаться устранить. И не только ее, но и детей. А за них она сама была готова вырезать столько людей, сколько потребовалось бы. Так что уже сейчас, спустя несколько секунд после прочтения письма, в ее мозгу начали пульсировать мысли: «Кто? Как? Где?». А на ближников она теперь смотрела как если не на предателей, то уже как не таких и верных людей…
[1] Здесь слово «Император» употребляется в архаичном его смысле, означающим что-то среднее между Главнокомандующим и Фельдмаршалом.
[2] Здесь имеется в виду Константин XI (XII) Палеолог Драгаш, павший в битве у Золотых ворот в 1453 году, через что стал последним правящим Василевсом Восточной Римской Империи.
