— Ночь скоро. Как мы в темноте то полезем? — Туманишвили посмотрел на Влада, будто ища в нем поддержку.
— Ночью вертухи не летают, — экс браконьер закрепил на поясе хромированный карабин. — А лезть... Один черт — что днем, что ночью. Это снизу страшно, горушка огроменной кажется. На самом деле забраться можно.
— Покорение пика независимого чеченца, — Рокотов перевесил «Грозу» за спину. — Не сорвется никто?
— Если в связке идти, то нет. Главное — без паники. Я тут сто раз ходил. И ничего, жив пока, — бодро заявил Никита.
— Тогда веди, — Владислав встал рядом с бывшим браконьером. — Как привязываемся?..
ДЕМИЛОГ
13 августа 2000 г. 23:45 по Москве. Баренцево море, глубина 97 метров. Атомный подводный ракетоносец «Мценск». Восьмой отсек.
— Давление? — спросил капитан лейтенант Дмитрий Кругликов.
Боцман оглянулся на фосфоресцирующую шкалу манометра, закрепленного в углу отсека.
— Четыре и восемь...
— Терпимо. За сутки поднялось всего на три десятых, — при свете фонарика «жужжалки», который держал мичман Семенов, Кругликов аккуратно вписал цифры в блокнот. — Прорвемся...
Из двадцати восьми человек, запертых в кормовых отсеках лодки, он был самым старшим по званию. Хотя и не самым старшим по возрасту.
В тот момент, когда корпус всплывающего в аварийном режиме «Мценска» потряс страшный удар, Дмитрий находился на своем боевом посту в седьмом отсеке. Он чудом увернулся от вылетевшего из гнезда электронного блока, перекатился по узкому проходу и тем самым спас себя от рухнувшей прямо на операторское место стальной конструкции, на которой крепились ящики с запчастями.
Последовавшую за первым ударом серию толчков, когда атомный крейсер колотило о борт «Адмирала Молотобойцева», а капитан отдавал по внутренней громкой связи последние приказы членам экипажа, Кругликов переждал в аппендиксе возле переходного люка в шестой отсек.
И, едва субмарина врезалась в глинистое дно и остановилась, бросился в корму, где заискрили и вспыхнули силовые кабели. На тушение пожара ушло минут двадцать. Потом через пробитые трубопроводы седьмого отсека внезапно хлынула вода, и пришлось забаррикадироваться в восьмом и девятом. Вместе с телами трех погибших офицеров, убитых обломками оборудования еще в самом начале катастрофы.
Из всего экипажа в живых осталось двадцать восемь человек. Капитан лейтенант Кругликов, семеро мичманов и двадцать матросов, из которых одиннадцать были срочниками.
Их попытки вручную отвернуть вентили экстренной продувки балластных цистерн потерпели неудачу. Конструкторы санкт петербургского ЦКБ, спроектировавшие крейсер, не предусмотрели варианта полного обесточивания лодки и оснастили АПРК лишь электроуправлением подачи воздуха. Механические штурвалы остались только для систем внутренней циркуляции, чем моряки и воспользовались, время от времени вентилируя отсеки техническим воздухом из баллонов высокого давления. В принципе, если судить по инструкциям, этот запас воздуха не был предназначен для дыхания, но в критической ситуации иного выхода не существовало.
Через сутки все моряки осознали, что на самом деле их атомный крейсер представляет собой не «корабль двадцать первого века», о чем им с придыханием рассказывали инженеры проектировщики, регулярно приезжавшие с инспекцией на лодку, а самый настоящий плавучий гроб.
Таран «Мценска» тяжелым надводным кораблем мгновенно выявил все недочеты и откровенную халтуру, допущенные сотрудниками ЦКБ. От удара в нос накрылась вся сеть трубопроводов воздуха высокого давления по обоим бортам, хотя она должна была являть собой несколько совершенно автономных систем. Закоротило все электропитание, в целях экономии замкнутое на единый силовой кабель. Сдвинулся с основания переходной колодец аварийного люка, изготовленный из титана негодной толщины. В девятый отсек, должный служить морякам убежищем при аварии даже на предельной глубине в шестьсот метров, начала поступать вода сквозь сальники валов, пущенных в тех местах, где их не должно быть из соображений безопасности.
Центральное Конструкторское Бюро, оставшееся после развала СССР монополистом на рынке проектирования больших лодок, работало, как и положено любому монополисту — выпускало в свет дрянной товарец, совершенно не боясь конкуренции по причине отсутствия предприятий конкурентов, выдавая свои безграмотные поделки за чудеса инженерного искусства.
