- Все? - недоверчиво отозвались капо.
- Все, - подтвердила Донна Белла.
- Этого не может быть, - озадаченно пробормотали все трое. - Кто об этом мог рассказать?
Донна загадочно улыбнулась и осталась нема как сфинкс с противоположного побережья Средиземного моря.
- Он разговаривал во сне! - выпалил малыш Пако.
- Только не это! - дружно простонала вся троица.
- Все было именно так, - улыбнулась она.
- Мама, - захныкал малыш Пако. Она сердито повернулась к сыну. - Если я ещё раз это услышу, то мне придется вымыть твой рот с мылом, кретин! Донна повернулась к капо. - Видите, я даже знаю ваш жаргон, кроме того мне известно гораздо больше чем вам. Так что приступим к делу.
Она перевела дыхание. Дело сделано. Потом пристально рассмотрела каждого из капитанов, будто хотела сохранить в своей памяти их лица.
- Так вы со мной, - потребовала она от них ответа, - или я вас быстро зажму в кулак, после этого работа по ремонту тротуара покажется вам раем.
Открывавшаяся перспектива особого энтузиазма у них не вызывала, кучи раскаленного раскаленного асфальта так живо предстали у них перед глазами, что его едкие испарения казалось вызвали у них слезы. Черт побери, именно в это дерьмо они попали, когда молодыми эмигрантами попали в эту страну, но тогда им удалось быстро переключиться на рэкет.
Луиджи Маринара задрожал всем своим жирным телом. Непостижимо! Сказать такое ему! Да он без двух телохранителей и на улицу не выходит! Интересно, где они будут ждать, пока ему придется укладывать асфальт? Да, и какой к черту асфальт, если он не может завязать шнурки на своих ботинках... Луиджи Маринара создан, чтобы править на улицах Бронкса, а не мостить их тротуары! Кроме того он все это время из кожи вон лез, чтобы стать капо, а теперь вся эта работа и его усилия, да к тому же власть, не говоря уже об определенных преимуществах его положения, зависели от того, что услышит от него Донна Белла. Правда со своей территорией он управлялся легко, проблем почти не возникало, а значит и общаться с ней ему придется от случая к случаю. Помимо всего эта женщина умела убеждать и чем-то напомнила ему мать. Упокой Господи её душу. Да, именно в этом было все дело, своей манерой она очень напоминала его мать, которая вечно обо всех заботилась. Так уж лучше иметь дело с ней, чем с желторотыми сопляками. До этого все сходилось на том, что семью возглавит самый старший из сыновей - Рико, но теперь от этой мысли ему было не по себе. Вообще-то иметь дело с женщиной будет даже проще, а другим семьям знать об этом вовсе не обязательно, и в качестве руководителя можно будет выставить старшего из сыновей...
- Мама, - хрипло обьявил Луиджи, - я с тобой. Ее глаза победно заблестели, но она мгновенно взяла себя в руки.
- Стоит тебе ещё раз так ко мне обратиться и наши пути разойдутся, впредь будешь называть меня Донна Белла, - предупредила она и повернулась за ответом к остальным капитанам.
Луиджи согласно кивнул и тут же раздался тонкий голос Джо Орегано.
- А как же насчет плана?
- Сначала нам нужно кое-что выяснить насчет тебя, - парировала Донна Белла, - и насчет тебя, - обратилась она к молчавшему до сих пор Тони. Тщедушный Джо и громадный словно башня Тони с самого детства были закадычными друзьями. Так неразлучной парочкой они в юности исколесили весь Восточный Гарлем и прославились как мафиозный вариант Пата и Паташона. За глаза над ними подсмеивались, но в лицо никто сказать не решался. Донне Белле об этом трогательном единодушии было все прекрасно известно.
Большой Тони явно оказался в затруднительном положении. Конечно как лидер Рико никуда не годился, и в этом смысле она была более подходящей кандидатурой на освободившееся место. Хотя где-то в глубине души ему хотелось бы занять его самому и всегда иметь верного Джо под рукой. Вообще-то из-за столь скоропостижной смерти крестного отца им так и не удалось обсудить эту перспективу, поэтому сейчас он просто не решался что-либо предложить. Тони правил в самом обширном и прибыльном районе, который приносил семье самые большие доходы, но в то же время побаивался женщин. Он был крупным и солидным мужчиной, вот только мозги равно как и его мужское достоинство прекратили свое развитие ещё в чрезвычайно юном возрасте. Все, чем природа обделила его в умственном развитии, с лихвой восполняла сила, а все остальное можно было компенсировать слухами о своих сексуальных достоинствах.
