— Понимаю… Не было ли в последнее время других проявлений подпольной деятельности?
— Нет. По крайней мере ничего определенного.
— Как это понимать?
— Видите ли, даже наши инженеры не знают, ломается ли станок оттого, что он изношен, или оттого, что… — Баумер остановился. На его лице появилось то же выражение, что видел Цодер полчаса назад. Он как будто внезапно постарел, глаза его стали жесткими, тревожными. — Но, черт возьми, если говорить откровенно, здесь идет какое-то брожение, и я не знаю, почему. Сказать вам, что я думаю? Я думаю, что половина этих мерзавцев — рабочих — снаружи коричневые, а внутри начинены динамитом. Но если вы заглянете в их личные дела, то каждый либо член нашей партии, либо кандидат, либо надежный элемент.
— Вроде Веглера? — улыбнулся Кер.
Баумер прикусил губу.
— Может, вы, Кер, мне объясните, чем они недовольны? — хрипло воскликнул он. — Разве мы не сделали Германию единой? Разве мы не стали сильны? Что им надо: паршивую растленную республику — опять безработицу, инфляцию? Ведь это такой удар, что сердце может разорваться! — Он овладел собой, и губы его сложились в горькую гримасу. — Простите. Это мое больное место. Я, видите ли, вступил в партию потому, что был безработным. Я не забыл те времена. Я помню, сколько мне пришлось вынести, как я жил на грани умирания, и… Черт, казалось бы, каждый немец должен помнить те дни. А сейчас, когда я сталкиваюсь с новыми нашими проблемами… с тем, например, как обеспечить выпуск продукции, когда главная рабочая сила — пленные иностранцы… ну просто руки опускаются! Если б я мог положиться хотя бы на людей одной со мной расы. Но я вижу, что не могу, и это такое страшное разочарование! Вы понимаете меня, Кер?
Кер чуть-чуть усмехнулся. Он-то понимал. Перед ним был экзальтированный партийный идеалист, каких он достаточно перевидал на своем веку. Неуравновешенность… метание от одной крайности к другой.
— Разрешите заметить, что вы явно переработались, партейгеноссе Баумер. Вы слишком много на себя взвалили. Понятно, что такое событие может хоть кого выбить из колеи. Но позвольте вам напомнить: наша армия в большинстве своем состоит из рабочих и сыновей рабочих. А разве наша армия плоха? — В голосе Кера послышались горделивые нотки. — Разве в ней есть предательство? Или разложение? Ха! Спросите у поляков и французов. Посмотрите, где мы сейчас в России, — у ворот Сталинграда! Новый набор в армию, о котором вы говорили, — это для того, чтобы возместить потери за лето. Это значит, что мы подбираемся к самой сердцевине старого профсоюзного рабочего класса. Так что же? Неужели вы думаете, что они не будут с таким же рвением наступать на врага?
— Да, я знаю. Все это я и сам не раз повторял себе. Но поверьте, я хочу, чтобы война кончилась поскорее. Я не хочу, чтобы она тянулась бесконечно. Наши потери сейчас, должно быть, очень велики, Кер. Берут уже сорокашестилетних… Но пусть все, что угодно, лишь бы не затягивать войну!
— Вы же слышали, что сказал фюрер. России конец. А когда падет Россия, что сможет поделать Англия?
— Вместе с Америкой… — начал было Баумер и перебил себя: — К черту, мы и так заболтались. Времени у нас в обрез. Уже без четверти два.
— Еще один вопрос. Эта фермерша…
— Да, я и забыл. Это тоже довольно сложно. Веглер собирался жениться на ней. Вот почему он оказался сегодня у нее на ферме.
— Это она его и выдала?
— Да.
— Гм… Почему?
— Я с ней еще не говорил. У меня много других дел. Кроме того, она была в истерике. Сейчас ее, наверно, уже можно допросить. Вчера у Веглера был выходной, но провел ли он целый день у этой женщины, я не знаю.
— Понятно.
— Если возникнут вопросы, звоните мне, пожалуйста.
— Хорошо. А вы немного поспите.
— Поспать? Что вы, мне еще нужно опросить всех заводских мастеров. Мне нужно повидаться с директором завода… Поспать! Завтра ночью мы увидим, кто сможет спать — и когда.
Кер улыбнулся. Он выжидал удобного случая с тех пор, как Баумер упомянул о своем зяте. Теперь такой случай как раз представился.
— Баумер… Нам обоим некогда, но все же позвольте вас чуточку задержать. Много лет назад я понял нечто очень важное. И знаете, кто мне это открыл? Хорст Вессель. Вам не доводилось с ним встречаться?
