Не прошло и минуты, как сестра Элеонора постучала в дверь, ведущую из клуатра, и новый привратник Грегори отпер ее. Джейкоб был спешно изгнан, как то и собиралась сделать новая настоятельница, и теперь жил в маленьком домике в Дартфорде. Грегори, высокий тридцатилетний мужчина с ухоженной бородкой, уважительно кивнул сестре Элеоноре, а нас с братом Эдмундом словно бы и не заметил.
Покои настоятельницы находились в восточном крыле, в самом конце главного коридора. Сестра Элеонора велела нам ждать в приемной на скамье, а сама поспешила завершить инспекцию монастыря.
Из покоев настоятельницы до нас доносились голоса. Поначалу тихие и неразборчивые, вскоре они стали громче, и я поняла, что один принадлежит женщине, а другой — мужчине. Вскоре стало ясно, что беседовали настоятельница Джоан и брат Ричард, причем разговор между ними шел на повышенных тонах.
— С чего вы решили, что Кромвелю можно доверять? — кричал брат Ричард. — Уж не потому ли, что он не отверг вашу взятку? Неужели вы думаете, что это спасет монастырь? О, Кромвель из числа тех, кто с улыбкой примет подношение и тут же вас раздавит. Не сомневайтесь, вы еще пожалеете, что вступили в сделку с этим человеком.
— А вы думаете, что Гардинер спасет нас? — взвизгнула настоятельница. — Тогда вы еще больший глупец. Кромвель, по крайней мере, называет вещи своими именами. Он не делает тайны из своей политики. А епископ Винчестерский — известный лицемер. Он предал всех, кто ему доверял.
Брат Эдмунд вскочил со скамьи и постучал в дверь.
Она распахнулась, и мы увидели брата Ричарда, глаза которого просто сверкали от бешенства. Они выразительно переглянулись с моим спутником, после чего брат Ричард посмотрел на меня, глубоко вздохнул и поманил нас обоих в покои настоятельницы.
Я последовала за братом Эдмундом. Мы оба поклонились настоятельнице и сели за большой дубовый стол, занимавший немалую часть ее кабинета. Я украдкой оглядела комнату, в которой ни разу не была после смерти настоятельницы Элизабет. Здесь не было ни книжных шкафов, ни сундуков — никакой другой мебели, кроме стола и нескольких стульев. Корону Этельстана спрятать тут негде. Во всяком случае, целиком.
— Я позвала вас обоих вот для чего, — сказала настоятельница. — В наш монастырь скоро прибудут гости.
Брат Ричард издал какой-то странный звук, словно ему невыносимо было слышать это, а затем поднялся и подошел к окну, выходящему на холмистые луга. Губы настоятельницы искривились, но она продолжила:
— Через девять дней в монастырь приезжает наш сосед лорд Честер.
— Отец сестры Кристины? — спросил брат Эдмунд.
— Верно.
Я услышала из-под стола слабое щелк-щелк-щелк. Я знала, что это такое. Настоятельница носила на запястье изящную цепочку, к которой был прикреплен шарик с экзотическими пряностями, издающими приятный запах. Сестра Агата говорила, что эти пряности специально привозят с Востока. Нервничая, настоятельница нередко постукивала шариком по цепочке.
— Лорд Честер хочет приехать в Дартфорд в День всех усопших верных. В этот вечер мы проведем, как обычно, специальную мессу, дабы почтить память умерших. На нее, конечно, не допустят посторонних. Но перед этим… — Настоятельница подняла подбородок. — Перед мессой у нас состоится поминальный пир, на который приглашены лорд Честер с женой.
Я не верила своим ушам. Пир в монастыре?! И рискнула уточнить:
— А какого рода это будет пир?
— Самый обычный, — отрезала она. — Еда, питье, музыка — все как полагается.
Мы с братом Эдмундом оба погрузились в молчание. Он был потрясен не меньше моего. Только слышно было, как щелкает шарик с благовониями.
Наконец мой спутник сказал:
— Позвольте узнать: а по какой причине мы даем этот пир?
— Ха! — Брат Ричард отвернулся от окна. — По очень простой: лорду Честеру так захотелось — вот и вся причина. А мы должны пытаться по мере сил быть в фаворе у придворного, который сам в фаворе у короля.
— Брат Ричард, — укоризненно произнесла настоятельница, — еще одно такое высказывание — и вы будете незамедлительно изгнаны из Дартфордского монастыря. Епископу Гардинеру придется подыскать для вас другое место.
