— Как ты, Артур? Как ты себя чувствуешь? — снова и снова спрашивала я.
Но он, конечно, не ответил мне. Я поспешно вытерла слезы, принялась покрывать его щеки поцелуями. Безмятежная улыбка вернулась на личико мальчика.
— Все будет хорошо, Артур, — сказала я. — Все будет хорошо.
— Несколько сестер решили после закрытия Дартфордского монастыря жить вместе, — сказала настоятельница. — Другие монастыри тоже приняли такое решение. Некоторые из вас вернутся в свои семьи, а остальные получат пособия и будут жить в одном доме неподалеку отсюда, пытаясь по мере сил следовать уставу Доминиканского ордена и своим собственным идеалам. Правда, настоящего затвора там, разумеется, не будет.
Она разговаривала с нами в зале капитула в последнюю неделю официального существования Дартфордского монастыря.
— Многие из крупнейших монастырей подчиняются воле короля, — продолжала настоятельница. — Я думаю, что к концу если не этого, то следующего года они все будут закрыты. — (Я уронила голову на грудь.) — Судьба Дартфордского монастыря решена, — сказала она. — Некоторые пэры и придворные уже подают прошения — хотят прибрать его к рукам. Среди них есть даже один священнослужитель — епископ Дуврский. — Разумеется, отвратительно, что епископ пытался завладеть монастырем ради личной выгоды, но никого не удивило, что с таким прошением обратился именно брат лорда Честера. — Я должна сообщить вам, что король решил не отдавать Дартфорд никому. Он оставляет его себе. Монастырь станет королевской собственностью.
С некоторых скамей в комнате послышались рыдания. Хотя мы узнали об этом еще много месяцев назад и успели морально подготовиться, слова настоятельницы приводили нас в ужас: повсеместное закрытие монастырей означало конец их многовековой истории. Король Генрих VIII отнял у нас наш родной дом. И теперь перед нами открывалась перспектива пустой и бессмысленной жизни.
Снова заговорила настоятельница:
— Поскольку в нашем монастыре больше нет казначея, братия присылает в Дартфорд альмонера — специального церковного чиновника для раздачи пособий. — В этот момент все невольно вспомнили трагически погибшего брата Ричмонда, и даже настоятельница на мгновение потеряла самообладание. Но затем взяла себя в руки и продолжила: — На следующей неделе сестра Джоанна вместе со своим малолетним племянником отправится в Стаффордский замок. Брат Эдмунд и сестра Винифред будут сопровождать их в этом путешествии. По возвращении брат Эдмунд попытается продолжить работу в городском лазарете, но уже не как брат-доминиканец, а как фармацевт и целитель. — (Все одобрительно загудели.) — А теперь, — сказала настоятельница, — вместо разбора прегрешений мы пройдем в гобеленную и посмотрим работу, завершенную под руководством сестры Джоанны.
Сестры медленно одна за другой покинули зал капитула и направились в гобеленную. Мы уже повесили завершенный гобелен на стену, чтобы все могли его увидеть. Я гордо стояла перед ним.
— Греческий миф, который сестра Елена выбрала в качестве сюжета для своего последнего гобелена, рассказывает об Икаре, — пояснила я. — Брат Эдмунд поведал мне эту историю, а я хочу поделиться ею с вами. Видите, сбоку изображен человек, который стоит на берегу моря? Это Дедал, талантливый мастер. Жестокий король заточил Дедала и его сына Икара на острове Крит. Они отчаянно жаждали вырваться из неволи. И сделали себе крылья, чтобы улететь навстречу свободе. — Я показала на красивого молодого человека в центре гобелена: из его спины торчали громадные белые крылья, и он, раскинув в стороны руки, воспарял к жаркому солнцу. — Отец предупредил Икара, чтобы он не подлетал близко к солнцу, но светило казалось ему настолько прекрасным, что юношу так и влекло к нему, к его величию. Он поднялся слишком высоко… — Голос у меня задрожал. — Он поднялся слишком высоко… — Я просто не могла продолжать. И посмотрела на монахинь — они тоже едва сдерживали слезы. Мы все понимали, почему сестра Елена выбрала для последнего дартфордского гобелена именно этот миф.
Вперед вышла сестра Винифред.
— Крылья Икара расплавились и опалились от солнца, к которому он летел. Икар упал в море, — сказала она. Я была очень благодарна ей за помощь. Кто бы мог подумать, что сестра Винифред окажется такой сильной. Она продолжила: — Но в намерения сестры Елены не входило показать нам падение и гибель Икара. Она хотела, чтобы мы увидели его отважный полет. Именно это сестра Джоанна и все, кто работал над гобеленом, и хотим показать вам сегодня.
