— Моя голова, — простонала я.
— Вы получили серьезную рану, — пояснил он. — Нам пришлось вызвать цирюльника. А вчера из Лондона приезжал врач.
Я изумленно уставилась на него:
— Вчера? Сколько же… сколько я спала?
— Вы несколько недель не могли ни двигаться, ни говорить, — тихо сказал он.
Сестра Винифред крепко сжала мою руку и прошептала:
— Мы боялись, что вы умрете.
Я посмотрела в ее огромные любящие глаза. Потом на брата Эдмунда, который проверял повязку у меня на голове. Я слышала, как громко потрескивает огонь в камине. Зима была в самом разгаре.
— Я не умру? — спросила я.
— Нет конечно, — уверенно сказал брат Эдмунд. — Теперь вы обязательно выздоровеете, хотя на это потребуется какое-то время.
Я покрепче ухватилась за руку сестры Винифред и задала следующий вопрос:
— А что с моим отцом?
Они переглянулись. Брат Эдмунд наклонился ко мне и сказал:
— Мы пока не нашли его.
— Но его должны были освободить! — воскликнула я. — Епископ Гардинер обещал это принцессе.
— Его освободили три дня спустя. Это мы знаем точно. Джеффри Сковилл специально ездил в Лондон, чтобы лично в этом удостовериться.
Я недоуменно уставилась на брата Эдмунда. Наконец сказала:
— Тогда он, наверное, в Стаффордском замке.
— Мы отправили письмо вашему родственнику сэру Генри. И как раз вчера получили ответ: он не видел вашего отца и ничего не слышал о нем.
Соленые слезы обожгли мне глаза.
— Его поисками занялся Джеффри Сковилл. А уж мы с вами, сестра Джоанна, знаем, что он человек упорный: этот господин обязательно своего добьется.
— Как и я, — сказала я.
— Да. Он действительно похож на вас, — подтвердил брат Эдмунд. Затем он опустил голову и отвернулся.
Раздался звон колоколов — наступило время молитвы. Сестра Винифред вопросительно посмотрела на нас.
— Идите, пожалуйста, — сказала я. — Я хочу, чтобы вы помолились.
Когда сестра Винифред ушла, я спросила брата Эдмунда про корону.
Он отрицательно покачал головой:
— Корону так и не нашли. Ее хранили в специальном тайнике — комнате вроде той, что мы видели в Мальмсбери, но там ничего не обнаружилось. Я обыскал все туннели. Каждый дюйм. Ничего.
— А что говорит на этот счет сестра Кристина?
— Когда ее уводили, она прокричала, что мы никогда не найдем корону. Что она якобы освятила ее.
Я проглотила слюну.
— Да, брат Эдмунд, зло, совершенное ее отцом, свело бедняжку с ума. Сестра Елена была очень наблюдательна. Она, вероятно, видела то, на что другие не обращали внимания, и подозревала, что сестра Кристина убила лорда Честера. Но я так и не поняла, в чем смысл гобелена Говардов.
— Сестры, которые изображены на нем, танцуют для своего отца — Атланта, осужденного богом Зевсом держать на плечах небесный свод. Плеяды, разумеется, скорбели по нему. Но в некоторых мифах также упоминалось, что они обижены на отца за то, что он не защитил их от пленения. Все плеяды родили детей, зачав их от богов и полубогов, причем те иногда брали девушек силой. По одной из версий легенды, сестры ненавидят отца. Именно это и запечатлел гобелен Говардов.
Я кивнула:
— Вот почему сестра Елена хотела, чтобы я увидела этот гобелен, хотя он был выткан давно и совершенно другими монахинями.
Тут я вспомнила еще кое-что и испуганно спросила:
— А что епископ Гардинер?
— Он провел в Лондоне неделю и вернулся во Францию. Знаете, зачем король вызывал епископа? Он возложил лично на него поиски новой супруги. Гардинеру поручено провести переговоры с французским королем Франциском — Генрих Восьмой хочет заполучить в жены французскую принцессу.
— Не повезло бедняжке, — искренне посочувствовала я принцессе. И по выражению лица своего собеседника поняла: он сообщил мне не все новости, есть что-то еще. Причем не слишком приятное.
Я выжидательно уставилась на брата Эдмунда, и тот наконец сказал:
— Сестре Кристине было предъявлено обвинение в убийстве. Она признана виновной на сессии суда ассизов. — Он сделал паузу.
— Ну и? — прошептала я.
— Сестру Кристину повесят.
Некоторое время я молча переваривала услышанное, а потом заключила:
— Лучше бы ее сожгли.
Лазарет поплыл перед моими глазами.
— А теперь отдохните, — успокаивающим голосом сказал брат Эдмунд. — Не думайте ни о чем плохом: ни о сестре Кристине, ни об исчезнувшей короне, ни о епископе Гардинере. Все будет хорошо.
