— У нас ведь совсем мало денег, сестра, хотя отец все время работает. Мы слышали, что лорд Честер приехал на пир, нацепив кучу дорогих перстней. А потом он напился, упал, и его пришлось отнести в гостевую… — Ее голос замер.
Джеффри очень тихо сказал:
— И вы решили, что сможете пробраться в его комнату и снять с пальца один из перстней?
Марта снова начала плакать.
— Мы больше не будем.
Я погладила ее мягкую маленькую ручку, пытаясь успокоить.
— И как же вы попали в переднюю часть монастыря, если все двери были заперты? — спросил Джеффри.
— Через окно, — ответила Этель.
— Но мы проверили все окна и… — Теперь уже я незаметно подтолкнула Джеффри: не хотела разрушать ту атмосферу взаимопонимания, которая установилась, обвиняя ребятишек в том, что они проникли через окно.
— В какое время это было?
— Не знаю, — ответила Этель. — Но молитвы уже давно закончились. Мы днем как следует выспались, а потому ничуть не устали. Мы знали, где находятся гостевые комнаты, и прошли туда очень тихо. Приоткрыли дверь из коридора, самую капельку, и…
Этель так и подскочила на табуретке, когда эта потрясшая девочку сцена снова предстала перед ее глазами.
— Что? — спросил Джеффри тихим взволнованным голосом.
— Там было две двери — слева и справа. И справа, через дверь, ведущую в спальню, шла женщина.
Я почувствовала, как мой желудок завязывается в узел.
— И ты знаешь, что это была за женщина? — поинтересовался Джеффри.
— Нет, сэр. — Она покачала головой. — Там было темно.
— На ней был хабит? Это была монахиня?
— Я не смогла различить… видела ее мельком. Она вошла в дверь и закрыла ее за собой. Но я увидела, что женщина была одета во что-то длинное и темное.
Одеяния доминиканок были белыми, так что Этель точно встретила не монахиню. Если только та женщина не накинула сверху плащ.
Джеффри наклонился к девочке поближе:
— Она была молодая или старая? Как быстро она шла?
— Быстро, сэр. А вот насчет возраста — не знаю.
Я больше не могла сдерживаться:
— А еще ты что-нибудь видела?
Этель покачала головой:
— Мы вернулись в коридор.
Я испытала разочарование. Однако Джеффри не сдавался.
— Но, может, ты что-нибудь слышала? — невозмутимо продолжал он расспросы. Я не понимала, как констебль мог оставаться таким спокойным.
— Да, затем раздались голоса. Говорили два человека. Мужчина и женщина.
— Ты слышала, о чем они говорили?
— Нет, сэр, — вздохнула Этель. — Они беседовали очень недолго и совсем тихо. Потом мужчина громко произнес: «Нет». Он не кричал и не злился. Просто сказал одно это слово. Но потом из комнаты донесся такой странный глухой звук, как будто от удара. Тук. Тук. Тук. Тук. Целых четыре раза подряд.
Я замерла от ужаса. Дети слышали, как был убит лорд Честер.
— Это было так странно, что мы убежали, — завершила свой рассказ Этель. — Мы вернулись в монастырскую пивоварню, а утром ушли домой. А на следующий день к вечеру вернулся отец.
Сестра Агата схватила меня за руку и возбужденно проговорила:
— Стало быть, в комнате лорда Честера была женщина, а вовсе не брат Эдмунд.
«Да, но что это была за женщина?» — спрашивала я себя.
Мы обе посмотрели на Джеффри Сковилла. Он стоял, задумавшись.
— И что теперь? — спросила я его.
— Я доложу о том, что слышал здесь, мировому судье Кэмпиону и коронеру Хэнкоку… А уж к каким это приведет последствиям, я не знаю, — тщательно выбирая слова, сказал констебль.
Сестра Агата тут же засобиралась назад в монастырь, но Джеффри сказал, что должен еще переговорить с Катариной Вестерли. Но так, чтобы дети не слышали. Он убедил сестру Агату заняться с девочками, и она неохотно согласилась. Меня же Джеффри попросил присутствовать при беседе.
Катарина Вестерли смотрела на нас неприветливо и настороженно.
— Чего вы от меня хотите?
— Где вы жили до замужества? — спросил констебль. — Если не ошибаюсь, в Саутуарке?
— А в чем дело?
— Да в том, что прежде, как мне кажется, вы работали в публичном доме.
Катарина Вестерли закрыла лицо обеими руками и отвернулась от нас к стене.
— Уходите, уходите, — простонала она.
Я была потрясена, ибо никогда прежде не находилась в одной комнате со шлюхой.
