– На птицу лучше смотри, – посоветовал Володя, и, захватив чайник, вышел из кабинета.
По закону бутерброда бутыль с водой на его этаже оказалась пустой. Пришлось подниматься выше, к приемной Карпа. Конечно же, старый хрен встретился ему в коридоре. Разумеется, вставил походя пистон и даже намеревался, видимо, в свете руководящего ража, пригласить к себе и отыметь по полной программе.
– У меня свидетельница в кабинете ждет, – заявил Седов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
– Вы всех свидетельниц кофейком угощаете?
– Да. Всех. Уголовным кодексом это ведь не запрещено, верно?
Карп метнул на Володю взгляд габаритов и веса хорошего кирпича. Скрипя зубами, напомнил, что дело по Лилии Полыкиной давно надо закрыть. Но Седов лишь улыбнулся. Почему-то в Танином присутствии все менялось. И даже вечно ноющий Карп казался нормальным мужиком…
– Э, Пашка, у тебя своя Танюша имеется! – провозгласил следователь, увидев стоящего в кабинете опера. – Мою не трожь!
И он осекся. Такое выражение лица у Пашки называется просто. Серьезные неприятности.
– Седов, все срочно и, – Паша виновато покосился на сидевшую на стуле девушку, – не для чужих ушей.
– Танечка, выйди за дверь, пожалуйста. По коридору направо, пройди пару шагов, там скамейки. Я тебя позову, – распорядился Седов. И, дождавшись, пока за Таней закроется дверь, повернулся к Паше.
– У тебя телефон разорялся. Я ответил. Короче, домогалась тебя какая-то женщина. Говорит, убили ее начальника. А начальник якобы искал крест Евфросинии Полоцкой. Вот телефон, звони.
Паша повернулся, чтобы уйти, но Володя знаком его остановил.
– У тебя зонтик есть?
– Седов, ты чего? С дуба рухнул? Какой зонтик?!
– А время?
– Что нужно?
Володя достал из кармана ключи.
– Таню подбрось. До метро хотя бы.
– Ну-ну, – Пашины брови шевельнулись, – кто-то романы крутит, кто-то девочек потом разводит.
– Нет у меня никакого романа, – Володя махнул рукой и пододвинул к себе телефонный аппарат. – Здравствуйте, следователь Седов беспокоит. Я так понимаю, что говорю, – он прищурился, разбирая Пашины каракули, – что говорю с Ольгой Зацепиной?..
– Андрей, все получилось!
Гаутама вошел в комнату, собираясь изложить полученную информацию, и замер с открытым ртом.
Его мучитель. Перепугавший до смерти, фактически посадивший под домашний арест. Спящий так чутко, что попытка удрать из его квартиры ночью не увенчалась успехом. И, поскольку она сопровождалась далеко не нежным поглаживанием печени, Гаутама решил больше не портить ни карму, ни свое бесценное человеческое тело. Его мучитель с обнаженным торсом отжимался на кулаках так быстро, что у Гаутамы потемнело в глазах.
– Что получилось? – не прекращая отжиманий, переспросил Андрей. – Есть новости?
Со скрытым торжеством Гаутама выпалил:
– Крест находится в алтаре храма на Широкой!
Ритмичное мелькание обнаженного торса сразу же прекратилось. Андрей схватил с кресла сотовый телефон и скрылся в ванной.
Гаутама, бросив унылый взгляд на входную дверь, потащился на кухню. Да, в ванной льется вода, и через ее шум различается голос разговаривающего с кем-то по телефону Андрея. Но можно не сомневаться – всего лишь один шаг в направлении двери, и железные кулаки примутся остервенело объяснять: туда ходить не надо. Как Андрей умудряется видеть сквозь стены – совершенно не понятно. Но он обладает этим навыком, проверено. Поэтому лучше не нарываться. А хотя бы пойти на кухню и сделать, например, чай. Все одно, чем себя занять…
– Хватит рассиживаться, – заявил Андрей, прерывая ритуальные манипуляции Гаутамы с чайником. – Сейчас мы поедем в Зареченск. Храм находится возле этого города. Я все выяснил. Широкая – местная река, на берегу которой стоит церковь. Правда, теперь река уже не широкая, а узкая. Но это к делу не относится. Давай, поехали.
Первое, что сделал Гаутама, оказавшись в салоне вишневой «девятки», – застегнул ремень безопасности.
– Осторожность – это хорошо, – усмехнулся Андрей и рванул с места так, словно являлся участником «Формулы-1».
От такой манеры вождения, а также от страха Гаутаму стало подташнивать.
