– Нет, не слышал, – признался Самсон.
– Приличные люди, в Швейцарии обитают. Тер-Петросян, Литвинов, Ульянов… Просвещенная Швейцария террористов не выдала: дескать, не дадим плохому царскому режиму обижать робингудов. Так что держи ухо востро. Познакомишься с приличным с виду человеком – не бросайся к нему на шею, может, тайный громила, в дурное впутает. Ты искусством самообороны владеешь?
– Нет, не владею, – вздохнул Самсон.
– Тогда допивай свой кофе, и пойдем.
– Куда?
– Недалеко. Не все ж тебе как зайцу затравленному метаться по городу и бульварные истории сочинять.
Самсон не стал спорить. Настроение его заметно улучшилось – обед всегда склонял его к любви и дружбе. А Мурыч при ближайшем рассмотрении оказался человеком не скучным.
Мужчины встали, расплатились и вышли на улицу. Солнце уже скрылось из виду, столичный воздух приобрел пепельно-сизый цвет, сгущающийся с каждым шагом.
«В здоровом теле – здоровый дух» – это была единственная фраза, которую изрек Мурыч, пока они добирались пешком до флигеля во дворе какого-то многоэтажного дома. В узких высоких окнах двухэтажной постройки горел свет.
Поднявшись по чистенькой лестнице, Мурыч едва ли не втолкнул Самсона в огромный зал: по левой его стене, до самого потолка, высилась шведская стенка. Посередине стояли гимнастические снаряды – возле них несколько мужчин в спортивных трико. Человек пять, настоящие силачи, запросто поднимали над головой двухпудовые гири. Самсону все было внове.
– Тебе нравится? – спросил радостно Мурыч.
Самсон кивнул. Только сейчас он почувствовал, как бестолково провел последние полгода своей жизни. В Казани бегал за прекрасной Эльзой, валялся в тоске на диване, в Петербурге попал в бессмысленную суету журналистских умов.
– Я сюда по средам наведываюсь, – объявил Мурыч. – Атлетизм проясняет сознание, и после занятий всегда лучше пишется. Бери на вооружение. Костюм есть?
– Нет, нету.
– Купи у Стешкина, в Гостином, и в следующую среду вместе пойдем.
Самсон не стал противоречить, хотя не понимал, как спортивные упражнения помогут ему сотворить материал, любезный сердцу Ольги Леонардовны.
– А госпожа Май не разгневается?
– Простит, – Мурыч подмигнул, – тем более по средам она сама посещает салон красоты: шлифует свою неотразимость.
От группы атлетов отделился крепкий рослый мужчина и не спеша двинулся к беседующим.
– Самсон Васильевич, – приветливо поздоровался он, – давно не виделись.
– Добрый день, господин Горбатов. – Самсон не сразу узнал супруга своей соседки по купе поезда Москва – Санкт-Петербург.
– Собираетесь присоединиться к нам?
– Не сегодня, хотя мне здесь нравится.
– Тем лучше, – господин Горбатов пожал руку спутнику Самсона, – не будем мешать занятиям господина Мурина. А то, что Бог нас сводит в третий раз, Самсон Васильевич, знаменательно. Не соблаговолите ли вы навестить наш дом? Жена вас частенько вспоминает, да и Ксюша вами очарована.
Самсон покосился на Myрыча. Тот проявлял признаки нетерпения – так ему хотелось бежать в раздевалку и переоблачаться в спортивное трико.
– Я оставляю вас в хорошем обществе, дружок, – сказал Мурыч, – завтра увидимся.
И он скрылся.
Самсон издали любовался на гимнастов, на мускулистые тела мужчин и решил, что тоже должен держать себя в ежовых рукавицах. Наследственность у него неважная – батюшка, сколько он помнит его, всегда был рыхловатым, да и брюшка не стеснялся.
– Любуетесь, друг мой? – услышал он голос переодевшегося господина Горбатова. – Спорт затягивает, по себе знаю.
– Вы давно сюда ходите, Михаил Алексеевич? – поинтересовался Самсон.
– Как приехал, – ответил господин Горбатов.
– А Наталья Аполлоновна разделяет ваши увлечения? – спросил Самсон, скорее из вежливости.
Господин Горбатов посерьезнел.
– Не знаю, что так ее напугало, – ответил он, когда они выбирались из двора на улицу, – то ли злосчастный выстрел, помните? На вокзале. То ли робость и опасения выглядеть немодной. Но она дичится, сидит дома, грустит… Положение неприятное, боюсь, и опасное. Поэтому и прошу об одолжении – навестите нас.
– Вы меня пугаете. У вас есть основания для тревоги?
