Писанка
II-2, Новосибирск, сентябрь 1997 г.
Следует иметь в виду, что старики как мы не писали. Писанка — наше собственное изобретение, хотя впервые мне эту технику показал Дядька. Он рассказывал, что был у них дед, который сидел, бывало, у реки и чертил по воде палочкой с развилкой. Судя по названиям, реки вообще воспринимались мистически: река Уводь («которая уводит»), река Клязьма («мать Кля», отсюда «клятва» и «кляча» — лошадь, перевозящая мёртвого в иной мир), река Волга (сила — га, Волоса; йога — сила единения). Интересно отметить, что Уводь впадает в Клязьму, а Клязьма — в Волгу.
Итак, писанка «вилами на воде». Пацаном в 7–9 лет Дядька играл рядом с этим дедом, а потом его к нему потянуло. И вот от него он многому научился. Мне Дядька показывал это так: взял старую вилку, загнул зубцы, открыл в печи заслонку и повёл по саже… полукружьями. Ощущение было такое, словно кто-то мыслит.
Задача заключается в том, чтобы дойти до состояния «разматывающегося самоката», т. е. ощущения того, что каждое твоё слово разматывает самокат (мышления). Обычно человек не осознаёт процесса обучения, просто позволяя словам входить внутрь себя, где они укладываются, наматываясь, как бухты каната, и вытесняют собой жизнь. Напротив, начиная осознавать каждое слово или начиная ощущать, мы словно бы разматываем самокат, благодаря чему в нас снова входит жизнь.
Для стариков лишних слов не было: каждое их слово было словом — самокатом, дающим освобождение.
С позиции этнопсихолога, наука языка может быть сформулирована следующим образом: «Для познания собственно мышления, мне достаточно иметь своё собственное мышление». И в этом — каждый человек абсолютен. Иными словами, мы используем путь субъективной психологии. Потянув за дну из ниточек своего мышления, ты спрашиваешь: «Это моё?» И оно тебе отвечает: «Да, это — моё», в том смысле, что оно у тебя есть. Правда, это не означает, что истинное для тебя является истинным и для других. Но для нашей работы этот метод подходит. Погружаясь глубже, можно увидеть, где ты заканчиваешься как индивидуальность и где начинаешь пересекаться с такими же как ты людьми, т. е. выходить на объективность.
Вот разматывая нить своего самоката, я вижу, что во мне присутствует дурак. При этом я думаю: «Это явление только моё или общечеловеческое?» Иными словами, если мы не будем выпендриваться и раздувать свою значимость, то можем выйти и на определенные способы объективации. Например, вы спрашиваете кого-то: «Я вот тут нашёл кое-что интересное, а как с этим обстоит у тебя?» Тебе говорят: «Да, это и правда интересно». И значит в этом есть какая-то объективность. Иначе говоря, будучи предельно точны в своей субъективности, мы можем выйти на вполне объективные вещи.
Вернемся к писанке. Основная задача здесь: быть предельно точным в то, что ты делаешь, а через это — предельно осознающим то, что из тебя выходит. Только тогда всё это становится освобождением. Иными словами, это есть один из инструментов обучения разуму: всегда быть предельно точным.
Рассмотрим это на примере искусства писать статьи. Рецепт включает в себя всего три пункта.
Поскольку главное при этом научиться точно выражать свою мысль, то прежде всего надо поверить в себя, поверить в то, что всё тобою сказанное в точности соответствует твоей мысли, т. е. всегда говорить, что реально есть, видеть воплощаемые в мысли образы. Ибо слово есть материальное выражение мыслеобразов. Другое дело, что часто мы сами не можем понять свои мысли. Слово не является чем-то самостоятельным. И если ты говоришь так, что тебя не поймешь, то это значит, что именно так ты и мыслишь. Все эти сбои мышления вызваны тем, что тебе словно бы натолкали в голову битого кирпича, из которого не построишь целостного здания.
Итак, наша задача — научиться видеть свои мысли, а точнее, видеть стоящие за ними образы. Итак три пункта «рецепта написания статей».
1) Научиться видеть то, что ты хочешь сказать или иначе видеть образ, который ты хочешь воплотить в слове, что далеко непросто.
2) Научиться видеть, совпадает или не совпадает сказанное тобой с тем, что было задумано.
