В ту ночь заднее колесо кареты Константина Эммануиловича застряло в выбоине брусчатки. Никого вокруг. А нужно толкнуть тяжёлый экипаж как следует.
Бурсу раздражил единственный прохожий, в тёмном широком плаще, замерший как статуя. Не сразу, не в первый миг тайный советник узнал наследника престола. Глаза Павла, вдруг глянувшие из-под чёрной ткани на него, были глазами сумасшедшего.
Только за несколько часов до того Павел узнал, что в Париже был казнён на плахе Людовик. Единственный, наверное, за всю эту ночь, налетевший порыв ветра, обдал тайного советника ледяным холодом.
Бурса нашёл в себе силы не показать страха. Он не стал просить незнакомца подтолкнуть застрявший экипаж, а напротив, пригласил его спрятаться от холода внутри тёплой кареты.
Они говорили тогда до утра — Великий князь и Тайный советник — сначала сидя в карете, потом в кабинете Константина Эммануиловича.
Натянутый как струна тонкий ум будущего императора немного смутился. Павел не в состоянии был понять самого факта: как это возможно казнить царя. Но его мысли об устройстве государства и возможной Конституции поразили Бурсу своей ясностью.
Перед ним на диване сидел, нервно сдавливая руку в руке, будущий властитель великой державы, и магистр общества «Пятиугольник» тогда преклонил колено и поклялся в верности.
В ответ на признание Павла, он рассказал о своём тайном обществе, о поисках эликсира бессмертия, и поклялся всеми силами поддержать великого князя.
Теперь Бурса, комкая края занавеси, стоял возле окна.
Увы, первые признаки сумасшествия, виденные им тогда, майской ночью, оказались в Павле I сильнее его нежной пылкой души.
Карета государя-императора появилась вдалеке, выросла на глазах, пронеслась мимо церкви Спаса и остановилась. Те немногие, что не успели скрыться и стояли на улице, низко склонялись и снимали шапки, женщины делали глубокие реверансы.
Замешкавшиеся богатые сани, принадлежащие, по виду, какому-то родовитому помещику, или князю, Бурса никак не мог разглядеть герба на дверце, покорно остановились при появлении императорского экипажа. Кучер, форейтор, лакей разом, как базарные марионетки сняли шапки.
Дверцы экипажа распахнулись, и из него на снег вышли две женщины. Оскальзываясь, в страхе обе они, так же как и прохожие, склонились в глубоком реверансе.
— Зачем же, Ваше Величество Павел Петрович, город-то пугать, — горестно проговорил Бурса, и приспустил занавесь, — только хуже. От страха люди только больше глупостей наделают, а всё равно слушать указов никто не станет.
— Хорошо к тебе не зашёл, — злобно парировала Наталья Андреевна. — Понять не могу, за что он тебя так любит? Кстати, совсем забыла спросить тебя, Константин, что нам известно о твоём сводном брате? Я слышала, он должен сюда приехать скоро?
Бурса вернулся за стол, и крутил в руках пользованное расщеплённое перо. Листок бумаги лежал на столе, приготовленный для списка приглашённых, но не было написано ни строки. Он даже не обмакнул перо в чернила.
— Приезжает. Скоро, — подтвердил он. — Я рассчитывал найти в Новгородской губернии след Ломохрустова. Поговаривают, что в последний раз академика в тех местах видели. — Бурса бросил перо. — Но пока это не подтвердилось. Скоро должен воротиться, посланный мной с тайной миссией, один человек и думаю, мы всё узнаем.
— Что за человек?
— Видишь ли, Наталья, о моём младшем брате, в последнее время, ходят по городу ужасные слухи. Да что я тебе говорю, ты и сама знаешь. Так вот, я полагаю, что неплохо будет слухи эти проверить, и поэтому послал шпиона.
— А с чего ты решил, Константин, что он скоро приедет?
— Он прислал письмо.
— Давно?
— Я получил его вчера.
— Покажи мне письмо.
Наталья Андреевна, не поднимаясь с дивана, протянула руку, Бурса открыл средний ящик стола, вынул конверт и подал. Наталья Андреевна развернула листок и быстро пробежала его глазами. Почерк был крупный, но какой-то угловатый: «Не рискую доверить бумаге собранные мною ужасные сведения. Могу только сказать, что слухи, связанные с вашим братом, практически все подтвердились. Сам буду в Петербурге в конце января и всё доложу подробно. Но прежде, чем я приеду, у вас в доме, вероятно, появятся двое беглых крепостных людей. По происхождению они оба дворяне, были проданы в рабство с собственным отцом, и перенесли невероятные для человека страдания. Всему, что они расскажут вам, невзирая на невероятность рассказа, можно полностью поверить. Люди эти нуждаются в укрытие и защите. За ними погоня. Нижайше прошу посодействовать, я обещал им помощь. Не называю имён потому, что письмо это может попасть в чужие руки, по той же причине не подписываюсь».
