— Погоди, — пробормотал принц. — Погоди-погоди… это что же выходит?
— Вот и я думаю, — мрачно сказал Лиессин. — Что же это такое выйдет?
Разум Коннахара отчаянно пытался найти разрешение вопроса. Спустя двадцать ударов сердца, прошедших в молчании и в беспорядочном кружении мыслей, принцу показалось, что он нащупал-таки правильный ответ.
— Нет, — твердо сказал он, пытаясь унять бешено бьющееся сердце. — Смотри: мы же сами видели, что будет спустя восемь тысяч лет. Мы знаем, что Ночной Всадник изгнан за Грань Мира, Полуночная Цитадель погибла при великом землетрясении, а Проклятие Рабиров произнесено. Если бы история пошла по другому пути, нас бы сейчас здесь не было, так? Но вот мы здесь, следовательно…
— Так ведь она еще и не пошла по другому пути, — резонно возразил Льоу. — Помнишь, нам кто-то рассказывал — то ли почтенный Озимандия, то ли отец твоей дамы, Райан Монброн: иногда выпадают такие дни, когда на прямой дороге времени возникает перекресток. Развилка. Без указателей, налево идти или направо. И тогда все целиком и полностью зависит не от воли богов, не от игры случая, а от решения людей, которые будут стоять на этом самом перекрестке. Куда они задумают свернуть — туда и побежит дорога. Я только одного опасаюсь, — поколебавшись, добавил он, — как бы мы и не оказались этими самыми людьми. Мы ведь не принадлежим этой жизни, этому миру, мы тут вообще чужие. Посторонние свидетели, мало заинтересованные в исходе дела. Зато со стороны мы видим все не так, как представляется тем, кто плоть от плоти этого времени. Может, нас потому сюда и закинуло, что мы способны справедливо рассудить, кто прав, а кто виноват. Или как-нибудь исправить сделанные ошибки. Или, наоборот, помешать чему-то совершиться…
— Да ну тебя с твоими выдумками! — нарочито резко огрызнулся Коннахар, в глубине души опасаясь, что приятель прав от первого до последнего слова. — Такие деяния подходят для настоящих героев из легенд, а мы кто? Что мы можем сделать?
Глава седьмая
Проклятие Безумца
Ночь с 14 на 15 день месяца Саорх
— Довольно. Уберите жаровню. Я хочу поговорить с ним.
Подобострастно кланяясь на каждом шагу, заплечных дел мастера бросились выполнять приказание. Унося раскаленную докрасна жаровню с рдеющими на ней углями, один из палачей напоследок приложил обжигающий металл к обнаженному животу своей жертвы. Раздалось явственное шипение горящей плоти, но человек, подвешенный на пыточном станке, не издал ни звука — лишь выгнулся в короткой судороге боли, тряхнув свалявшейся гривой густых черных волос.
— Довольно, я сказал! Проваливай! — рявкнул гигант в белоснежной тунике, приподнимаясь с кресла. Ретивого палача как ветром сдуло. Сгрудившись на дальнем краю круглой площадки вокруг грубого стола с наводящими ужас и отвращение орудиями своего ремесла, мучители боязливо посматривали на того, в чьей руке была их жизнь и смерть — ибо, вздумай Исенна прогневаться на любого из них, полет вниз головой с башни станет для провинившегося самым легким наказанием. Когда-то Исенна нанял маленький двергский клан, презираемый даже соплеменниками за крайнюю жестокость по отношению к пленным чужакам, для выполнения скверной работы, за которую не брались настоящие воины. Он соблазнил их, как и прочих, самой сладкой для подгорного жителя приманкой — золотом. Теперь они жалели, что связались с безумным альбийским вождем, и разрывались между жадностью и страхом. Исенна платил более чем щедро — но при одном взгляде на изуродованное ожогом и яростью лицо альба самым алчным палачам хотелось оказаться как можно дальше от этой треклятой крепости с ее мрачными тайнами и ужасающим колдовством.
Аллерикс, похоже, не замечал их страха — как не замечал и всего остального, происходящего вокруг себя. Зловещие приметы близкой катастрофы не волновали его, повальное дезертирство собственного войска оставило безучастным. Он вообще потерял интерес ко всему, кроме своего противостояния с Темным Всадником.
Поначалу, в первые дни после того, как треножник из бревен появился на вершине Серебряного Пика, Исенна избегал пыток, стараясь разговорить пленника, вызвать его на беседу. Но человек, подвешенный на цепях, как туша в мясной лавке, не желал поддерживать разговор с клятвопреступником. Правда, он и не молчал. Бывший Хозяин Цитадели не опускался до грубых оскорблений или крика — на крик срывался Аллерикс, не выдерживая ядовитого потока насмешек, произносимых спокойным и ровным, даже немного скучающим голосом. Тогда Исенна распорядился кормить подвешенного на солнцепеке пленника солониной и не давать воды, — сам же при этом, удобно устроившись напротив, под полотняным навесом, потягивал охлажденное вино. Довольно быстро просто сидеть ему прискучило, и он приказал палачам пустить в ход батоги.
