* * *
Почуяв близкий трепет некоего чрезвычайно важного известия, начали подходить прочие обитатели лагеря. Появился Зокарр Два Топора вместе с Кельдином Грохотом и еще несколькими высокопоставленными двергами и принялся ожесточенно проталкиваться через строй охраны. Бастиан Ладрейн и помогавшие ему альварские маги оставили хлопоты над призрачной Цитаделью, переместившись ближе к Хитроумному. Среди колеблющихся теней промелькнул бледный и выглядевший чрезвычайно сосредоточенным Ирваст.
— Обитель зла повержена, — подрагивающим от волнения голосом доложил стоявший слева гонец. — Наши войска преодолели сопротивление на стенах, захватили город и овладели замком. Согласно повелению Высочайших, немедленно начаты поиски Хранителей Радуги. Те, кого удалось взять в плен, говорят, якобы владельцы Камней принимали участие в схватках на городских улицах…
Аллерикс сделал короткий жест, и вестник тотчас умолк. Ставку объяло молчание — никто, даже готовые орать по ничтожнейшему поводу дверги, не решался бросить торжествующий клич, отмечая победу. Крохотная сияющая звезда Алмаза, стиснутая железными когтями, вспыхивала и гасла, отвечая течению мыслей своего хозяина. Наконец внутренний огонь Камня Исенны померк, и гигант в золотой кольчуге выдохнул:
— Вот и все…
Именно этого ждал Хитроумный. Ждал, с такой напряженной яростью вжимая пальцы в гладкую рукоять золотой ветви, что новехонькая светлая кость подернулась мельчайшими трещинами. Теперь или никогда. Слишком долгим, извилистым и трудным стал его путь к этой вершине, чтобы позволить другому завладеть тем, что в мыслях Отец Обмана уже давно полагал своим.
Исенна вскинул голову, на лице его все еще расплывалась широченная торжествующая улыбка, когда Жезл в руке Эрианна Ладрейна плюнул в него сгустком жидкого огня. Воитель не успел ни уклониться, ни выставить защиту — лишь закрылся рукой в латной перчатке, сжимавшей жезл, и отвернулся слегка от стремительной огненной погибели. Магическое пламя окутало его кисть, скользнуло по предплечью, вплавляя в живую плоть звенья позолоченного доспеха, слизнуло половину лица, обратив счастливую улыбку в чудовищный оскал. Роскошные золотые волосы Исенны вспыхнули, и Безумец повалился навзничь, крикнув коротко и страшно. Драконья лапа из полированной стали вырвалась из его пальцев, жалко звякнув о камень.
Одновременно с сухим треском распалась призрачная цитадель, обратившись переливчатым защитным куполом, окружившим Бастиана. Двое придворных магов Аллерикса пали под ударами верных Эрианну мечников, третий успел швырнуть синюю молнию, разбившуюся о защитную сферу Ладрейна, и рухнул со стоном — узкий клинок Ирваста, сына Хетира, дымясь, вышел у него меж ребер. Щелкнула дважды тетива, несколько раз сталь лязгнула о сталь, Зокарр и прибывшие с ним дверги выхватили свои топоры, но в них уже не было нужды — оба гонца и все воины из свиты Аллерикса отдали свои жизни, подручные Эрианна не торопясь вытирали клинки.
Исенна приподнялся с земли, опираясь на здоровый локоть. Он еще не осознал толком, что с ним произошло, не почувствовал боли в обгоревшей руке, хотя сверкающее золото кольчуги почернело, а находившееся под ним железо раскалилось докрасна. Впервые за долгие годы их знакомства Эрианн увидел, как на обычно бесстрастном чеканном лице Феантари появилось выражение неподдельного изумления и растерянности. Один широко распахнутый глаз сиял, как сапфир, вместо другого дымилась пустая глазница на обратившейся в обугленную маску правой половине лица. Оглушенный и обожженный, Исенна все-таки нашел в себе силы заговорить, с трудом вытолкнув из перекошенного рта:
— Ты!.. Во имя Творца, Эрианн, почему?..
— Во всем виноват Олвин, — пожал плечами Хитроумный. Его сын, озираясь, выискивал затерявшийся в камнях стальной Жезл. — Однажды он совершенно правильно подметил, что власть над миром плохо делится на троих.
— Но мы ведь союзники!.. — слова вырвались из поверженного гиганта воплем раненого зверя: — Ты клялся священной тройной клятвой воды, древа и ветра, скотина!..
— В самом деле? — рассеянно пробормотал Ладрейн. — Возможно. Прости, обстоятельства изменились. Эй, кто-нибудь, наш вождь тяжко страдает! Окажите ему последнюю милость. Ирваст!
