Несмотря на панику и страх перед незнакомой местностью, у Эвье Коррента или Ротана Юсдаля достало сообразительности схватить подвернувшееся копье и метнуть его в существо, едва не прикончившее Конни. Бросал наверняка Эвье, имевший прирожденный талант к этой военной забаве. У Ротана правая рука до сих пор болталась на перевязи после удара гульскими когтями.
— Оставайтесь там! — требовательно крикнул Льоу. Юсдаль-младший, начавший спускаться по шаткой приставной лесенке, застыл на месте, растерянно оглядываясь через плечо. — Вернись назад, говорю! Эвье, пошарь там где-нибудь припасы к этому жуткому арбалету! Если есть — зарядите и направьте на стену, и стреляйте, стреляйте, они сейчас полезут снова! Коннахар, а мы с тобой…
Он повернулся к принцу — серебряные волосы растрепаны, ссадина на лбу запеклась кровью — и Коннахар заметил широкую алую полосу, расплывающуюся по лезвию длинного меча Лиессина Майлдафа. Однако что именно хотел сказать темриец, так и осталось неизвестным. Со скрежетом, от которого у Конни заныли зубы, в порушенную стену вцепились острые крючья еще трех штурмовых лестниц.
Дверги завыли и пошли на приступ.
* * *
Пробираясь между обломками, Конни вспомнил об обладателе шлема в виде драконьей морды. Должно быть, Льоу прикончил врага или сбросил его вниз. Совершенно непривычно было видеть Лиессина Майлдафа, сладкоголосого скальда, завсегдатая кабаков и покорителя девичьих сердец, в роли умелого воителя. Знать бы еще — как, собственно, здесь очутился сам Лиессин и двое других приятелей аквилонского принца? Но самый главный вопрос — где оно, это таинственное "здесь"? Далеко ли от Тарантии или от Рабирийских гор? Мельком Конни углядел зубчатый гребень огромного бастиона, крытые деревянные галереи, лестницы и движущиеся по ним вдалеке фигурки. Истинные хозяева цитадели должны заметить брешь в своей обороне и прислать отряд в подвергшуюся нападению башню. Хорошо бы они сделали это поскорее.
Не давало покоя и другое соображение. Последний раз хирд, гномье воинство, выходил на поверхность и принимал участие в сражении людей по меньшей мере лет сто или двести тому. Почему же тогда дверги штурмуют стены неведомой крепости? Как она называется? И кто, в конце концов, ее защищает?
… Одну из лестниц Конни и Льоу на удивление ловко — будто всю жизнь этим занимались — отпихнули от стены, воспользовавшись трофейной секирой и подобранным багром с хитроумным тройным зацепом на конце. Крючья, намертво впившиеся в черный с алыми прожилками гранит, никак не желали отцепляться. Тогда Лиессин попросту обрубил их. Уткнув багор и секиру в верхнюю перекладину, молодые люди поднажали, преодолевая сопротивление лестницы и тяжесть повисших на ней двергов. Металл пронзительно заскрипел по каменным зубцам; лестница грузно поехала в сторону, а спустя пару ударов сердца снизу донесся хрусткий удар и нестройный яростный вопль, вырвавшийся из десятков глоток. На другую, напрягая все силы, скатили обломок стены весом стоунов в двадцать — каменная глыба вдребезги раздробила деревянные перекладины, похоронив под собой всех, кто находился на них.
В азарте от успеха Льоу, подтянувшись, сунулся в проем между зубцами — глянуть, много ли ущерба причинено врагам. Конни едва успел втащить приятеля обратно, когда над вершиной башни взмыло мерцающее черной рябью облако пущенных снизу стрел, смертоносным градом застучавших по камню.
Не сговариваясь, оба защитника поневоле метнулись, пригибаясь, в единственное подходящее укрытие под самой стеной — стрелы туда пока не достигали. В миг краткой передышки, пока лучники внизу перезаряжали свое оружие, Коннахар дотянулся до валявшейся поблизости оторванной крышки какого-то ящика. Та выглядела достаточно толстой, чтобы временно заменить щит-павизу.
— Ты не представляешь, сколько их топчется внизу, — ошарашенно бормотал Лиессин, привалившись к стене и косясь на цокающие поблизости стрелы. — Не меньше тысячи или двух, и на подходах еще больше… Еще я заметил какую-то здоровенную сверкающую дрянь навроде передвижного тарана. Она пока далеко, но ползет прямо сюда. Башня, кстати, довольно высокая — локтей под тридцать-сорок, точнее сказать не берусь.
