— Да неужели? — съязвил наследник аквилонского трона. — Что, прямо таки поручение от отца имеется? То есть ты при мне вроде как телохранитель — вражьи стрелы перехватывать, меч за мной носить и все такое? Тогда, братец, сбегай-ка на кухню, принеси свежего эля — твоему принцу грозит смерть от жажды…
Взаимное пикирование вкупе с предельным напряжением последних дней в конце концов вылилось в неуместную и неожиданную ссору. Лиессин неловко сострил, Коннахар ответил более резко, чем следовало — в итоге спустя пару дней компания как-то сама собой распалась. Первым покинул арсенал Льоу, заявив, что ему смертно наскучило сидеть взаперти, возясь с приносимым для починки оружием. В отряд госпожи Гельвики, тех самых стрелков в лиловых одеяниях, считавшихся едва ли не лучшими во всей Крепости, его не взяли, но на бастионах без труда сыскалось место для того, кто неплохо владеет мечом и копьем и вдобавок обладает талантом сплетать слова в песню или захватывающий рассказ.
Затем отличился Эвье, из любознательности сунувшийся осматривать стреляющую махину, доставленную намедни из Серебряных Башен и еще не опробованную в бою. Случайно толкнув какой-то рычаг, Коррент привел орудие в действие, и оно выпалило беззвучным сгустком шафранного пламени. Сложенная из тесаных валунов стена украсилась идеально круглым отверстием размером с тележное колесо, после чего Мизрой в самых нелестных выражениях указал подопечному на дверь. Цурсог, отчего-то проникшийся к незадачливым мальчишкам подобием снисходительного сочувствия, устроил Эвье в отряд, помогавший обслуживать катапульты.
Ротан Юсдаль во всех этих беседах не участвовал — пропадал в лечебнице Изумрудного бастиона. Вдобавок к порванной гулями, еще на Рунеле, руке его угораздило оказаться слишком близко от палящего выдоха «саламандры». Кони навестил его, вызнав у целителей, что никакой опасности приятелю не угрожает, однако выпустят того не раньше чем спустя седмицу.
* * *
На обратном пути в опостылевший и опустевший арсенал Коннахар попался на глаза вожаку йюрч, деловито трусившему вдоль деревянной галереи.
— Вот ты-то мне и нужен! — рявкнул Цурсог, но вместо ожидаемого Конни нагоняя за бездельное шатание деловито осведомился:
— Старый Мизрой сказал, ты умник не хуже сиидха. Грамоте разумеешь, аргх?
— Немного, — опешил от неожиданности вопроса Коннахар.
— Тогда пошли, — и серая зверюга в надраенном до матового блеска доспехе устремилась по лестницам и переходам. Торопившийся следом Конни встревожился, не погорячился ли, сказавшись грамотным. Ни он, ни его спутники до сих пор не могли взять в толк — как они умудряются понимать обитателей крепости?
В Черной Цитадели не могли говорить на аквилонском или любом другом языке Хайбории по той простой причине, что этих наречий еще нет на свете! Однако, раз у вывалившихся из портала пришлецов не возникает затруднений при беседах с йюрч или сиидха, стало быть, они каким-то чудом постигли местную речь? Поразмыслив так и эдак, принц счел внезапное умение даром магического коридора, не оставившего свои жертвы безъязыкими. Вот только распространяется ли эта способность на владение письменными знаками?
Идти пришлось недалеко — до приземистого серого с оранжевым здания казарм, занятых подчиненными Цурсога. По углам дома лепились башенки, в одну из них вела скрипучая винтовая лестница. За полуприкрытой дверью обнаружилась захламленная каморка, посередине красовался изящной работы дубовый стол, заваленный горой потрепанных свитков, разрозненных записей и толстенных фолиантов. Вдоль стен толкались узкие шкафы с горками намотанных на валики чертежей и планов.
— Да-а, запустили мы тут все… — подвижная уродливая морда Цурсога на миг приобрела извиняющееся выражение. Он поскреб длинной лапой в затылке, отчего шлем съехал ему на глаза, и пояснил: — Здесь Шептун хозяйничал, пока дверги его не спалили. Больше совсем никто не справится. Йюрч — не грамотеи, а воины, аргх! А в Вершинах недовольны. Им нужны… как это… отчеты, да! Рассказать могу, на пальцах показать, как было, тоже могу. Писать — не могу. Лучше безоружным против десятка камнеедов, аргх! И на поклон к Старшему Народу не пойду — насмешек не оберешься! Мол, Мохнатое Копье с рождения скудоумен, горазд только дохлым пожирателям грязи бороды кромсать…
