«Неужели это последнее, что я увижу в своей жизни? – пронеслось у него в голове. – Кусочек затянутого неба?»
Собака еще раз лизнула его по окровавленному лицу, и где-то совсем рядом раздался голос:
– Да он мертвее мертвого!
– Уверен? – отозвался Вертинген.
Гюнтер услышал шелест клинка о ножны. Над ним кто-то склонился.
Господи, не дай мне умереть, прошу тебя, не дай мне умереть…
– Дьявол меня забери, если он не подох, – пробормотал человек над ним. – Но ладно, могу и пособить…
Гюнтер собрался было вскочить и, насколько это возможно, защитить свою жизнь, но собака неожиданно залаяла и умчалась в лес.
– Что у вас там стряслось? – крикнул фон Вертинген.
– Саския! Она, видимо, кого-то учуяла и удрала!
– Так беги за ней, чтоб тебя! Ты хоть знаешь, во сколько она обошлась мне? Если не вернется, пойдешь на корм ее собратьям!
Ругнувшись себе под нос, разбойник зашагал прочь. Гюнтер не шелохнулся. Он уже распрощался с жизнью – и вот Господь давал ему еще один шанс. Но о спасении говорить было рано. Вряд ли разбойник отлучился надолго, и Гюнтер не решился уползти – Черный Ганс и двое других услышали бы его. Поэтому он остался лежать – только повернул немного голову, так, чтобы видеть сквозь кустарник Вертингена и тяжелораненого Себастьяна. Рыцарь склонился над стражником, привычным движением запустил руку под кольчугу и с торжествующим видом извлек мешочек с деньгами и драгоценностями.
– Извольте, пожалуйста! – прогремел он. – Вот вам и мешочек. Прибавить сюда повозку, и веселый год нам обеспечен. Вина, женщин и мяса будет столько, что изо всех щелей попрет.
Остальные засмеялись, а Вертинген покрутил стрелой в бедре Себастьяна. Стражник взвыл от боли.
– Ты можешь умереть быстро, или же смерть твоя будет долгой и мучительной, друг мой, – проговорил Черный Ганс с неожиданным сочувствием. – Умрешь ты в любом случае. Слишком много крови потерял, ты и сам прекрасно знаешь. Поэтому расскажи-ка, когда старик Эрфенштайн собирается осадить мою крепость?
Гюнтер в своем укрытии едва не вскрикнул от ужаса. Ганс фон Вертинген знал о готовящейся атаке! При этом Эрфенштайн строго-настрого запретил говорить об этом. Либо лазутчики увидели в лесу угольные кучи и литейную мастерскую в Ойссертале и обо всем догадались, либо… Гюнтеру не сразу далась эта мысль.
Либо кто-то из обитателей Трифельса все-таки проболтался.
Только теперь он обратил внимание на то, с какой легкостью Вертинген отыскал мешочек с деньгами. И крестьянские одежды ни на секунду не ввели Черного Ганса в заблуждение…
Очередной вскрик Себастьяна вырвал Гюнтера из раздумий. Рыцарь снова поворошил стрелой в ране, точно ложкой.
– Богом клянусь, я не знаю, когда он собирается напасть на вас, – запричитал стражник. – Правда не знаю! Летом, когда… оружие будет готово!
– Поговаривают, что этот мальчишка, сын кузнеца который, отливает большое орудие, – допытывался Вертинген. – Кто ему помогает? Кто его научил всему? Уж не ваш ли пьяница-орудийщик?
– Он… сам всему научился. Другие только следуют его указаниям.
– Такой юнец и уже умелый оружейник? – Фон Вертинген возвысил голос: – Провести меня вздумал?
Он снова вдавил стрелу в рану, и Себастьян заскулил, как побитый пес.
– Это правда! Богом клянусь, это правда! Парень в орудиях разбирается, как никто другой! Я не вру!
– Это тот самый парень, что наместника Гесслера вокруг пальца обвел и помог бежать Пастуху-Йокелю, – сообщил один из подручных Вертингена. – Вроде Матисом зовут. Слыхал про него в Вернерсберге, в трактире. По всей округе про него говорят. Тот еще смутьян, должно быть…
Он громко сплюнул на землю.
Вертинген чуть помедлил. Затем задумчиво поднялся, а Себастьян продолжал тихо поскуливать.
– Черт, так это он был тогда в лесу! – прорычал рыцарь. – Сразу надо было его прикончить!.. Но я еще доберусь до щенка, никуда он от меня не денется. А без большого орудия им ни за что не выкурить нас из Рамбурга. Ну, как бы то ни было…
Он вытянул из ножен длинный меч и окинул хрипящего Себастьяна холодным взглядом.
– Я обещал тебе скорую смерть. И, будучи рыцарем, держу слово. Отправляйся же в ад и передавай привет рогатому.
