– А я ждала вас, отец, – проговорила она спокойно. – И хотела поблагодарить вас за надгробную речь. Так красиво и проникновенно… Хайдельсхайм, в общем-то, и не заслужил таких слов.
– Благодарю, – с улыбкой ответил монах. – Хотя, как мне думается, ты не только за этим пришла.
На мгновение взгляд его застыл на потайной двери, но лицо оставалось бесстрастным.
Агнес вздохнула и села на скамью у печи.
– Вы, как всегда, правы, отче. Мне хотелось немного побыть одной. Смерть Хайдельсхайма тронула меня сильнее, чем я предполагала. Его все-таки убили, и неизвестно, кто убийца.
– Не все в этой жизни поддается объяснению, – сказал старый монах. – Все ведомо одному лишь Господу.
– Хотите сказать, что мои сновидения тоже останутся необъясненными? – спросила Агнес.
Отец Тристан усмехнулся и с тихим стоном сел за стол.
– Я знал, что ты так быстро не отступишься, – пробормотал он. – Но вынужден разочаровать тебя. Для меня твои сны тоже остаются загадкой.
– Вот кольцо. – Агнес вытянула цепочку с кольцом из-под блузы. – Я видела его во сне в точности как сейчас. Может, оно уже в то время находилось в крепости? Как и юноша?
Отец Тристан склонил голову:
– Не исключено. Но даже если и так… – Он стукнул посохом по полу и яростно мотнул головой, так, словно на что-то решился. – Ты живешь здесь и сейчас, Агнес, а не триста лет назад! Так что убери эту вещицу подальше. Разумнее всего было бы швырнуть его с прочим хламом в плавильную печь!.. – Тут голос его смягчился: – Я очень рад, что ты обходила со мной больных крестьян. В тебе есть задатки целительницы, и ты показала людям, что знатные господа способны и на нечто большее, чем вытаптывать посевы своих подданных. Ты занимаешься благим делом, Агнес. И это в такие-то времена! Это стоит много больше, чем все твои сновидения, вместе взятые.
Агнес со вздохом спрятала кольцо за пазухой.
– И все-таки эти сновидения – часть меня. Я не могу просто взять и забыть их… – Она с мольбой взглянула на монаха: – Тогда расскажите хотя бы про Барбароссу и Штауфенов. Они ведь представляли могущественный род. Почему они так легко угасли?
– Тот, в чьих руках сосредоточена власть, быстро наживает врагов, – задумчиво ответил отец Тристан. – Штауфены в итоге нажили их слишком много. Франция, папа, германские князья – все они остерегались этого рода. Но в конце концов к упадку их привела собственная слабость. Когда на плечах одного-единственного человека покоится столь обширная империя, даже незначительных ударов судьбы достаточно, чтобы сокрушить его. А под конец на Гогенштауфенов свалилось такое несчастье, что, казалось, сам Господь ополчился против них.
– Что произошло? – с любопытством спросила Агнес.
Отец Тристан закатил глаза, но все-таки подошел к полке и вытянул увесистую книгу в кожаном переплете.
– Ты не угомонишься, – проворчал он. – Ладно, слушай…
Он раскрыл книгу на первой странице и показал на портрет могучего мужчины с волнистой рыжей бородой; в левой руке его покоилась золотая держава.
– Это император Барбаросса, портрет которого отчеканен на твоем кольце, – начал монах. – Я уже рассказывал тебе про него, он был первым из великих Штауфенов. Будучи мелким графским родом из Швабии, они хитростью и умом добились власти и дали нам целый ряд императоров и королей. В 1190 году, возвращаясь из крестового похода, Барбаросса утонул в реке, и власть перешла к его сыну, Генриху VI.
– Который доставил в Трифельс легендарные сокровища норманнов, – вставила Агнес.
– Он самый.
Отец Тристан кивнул и перелистнул страницу. На следующем рисунке был изображен суровой наружности мужчина на троне. Голову его венчала корона.
– Генрих VI был способным, хоть и очень жестоким правителем, – продолжил монах. – Как и его отцу, ему пришлось сначала помериться силой с сильнейшими противниками Штауфенов, княжеским родом Вельфов. В достижении своих целей Генрих особо не церемонился. Он разорил половину Италии, пленил английского короля Ричарда Львиное Сердце и на полученный выкуп завоевал Сицилию, родину своей супруги Констанцы. Когда норманнское дворянство подняло на Сицилии восстание, он доставил заговорщиков в Трифельс и ослепил всех, кроме епископа из Салерно. А предводителя еще на Сицилии увенчали раскаленной короной. Других заговорщиков посадили на кол или бросили в котлы с кипящей смолой… – Отец Тристан пожал плечами: – Да, ты права. Генрих привез на родину несметные богатства. Но какой ценой!
