– Йокель, ты где? Выходи, бесстыдник…
Матис осторожно подобрался к куче и расшвырял ее ногой.
– Попался!
Но Йокель исчез.
Как такое возможно? Уж не раздавил ли он мышь? Матис в растерянности наклонился и тогда заметил в углу дыру. В том самом месте, где стеновая плита соприкасалась с полом. Он с любопытством просунул в нее палец…
…и оцепенел.
Плита была всего в пару сантиметров толщиной, и за ней, судя по всему, открывалось пустое пространство. Матис внимательно простучал стену вокруг мышиной норы. Действительно, плита до высоты бедер оказалась тоньше остальных. Справа и слева ее окружал сплошной камень. До сих пор место оставалось незаметным, потому что его скрывала куча соломы и мусора.
Матис задумчиво наморщил лоб. Что все это значило? Он знал, что донжон служил последним рубежом обороны, когда враг штурмовал крепость. Стены зачастую были в несколько метров толщиной, и вход располагался на большой высоте. Но иногда наружу выводил туннель. Там, где прежде высился донжон Трифельса, теперь находились подвалы и кладовые, а над ними – кухня и жилые комнаты. А если крепость действительно была такой старой, как утверждала Агнес, то вполне возможно, что здесь еще сохранились тайные проходы…
Проходы, которые вели на свободу.
У Матиса перехватило дыхание. Он оглядел колодец и попытался сориентироваться. Плита находилась у стены, обращенной к внутреннему двору. От него до восточной стены шагов двадцать, не более. Неужели он и вправду отыскал путь к бегству?
Матис внимательнее осмотрел плиту. Высеченная из скальной породы, она, если не считать мышиной норы, ничем не отличалась от остальных камней вокруг. Стыки были замазаны серым раствором. Матис попробовал его соскрести, но тот оказался тверже камня. В самом углу была выбита крошечная, почти истертая надпись:
Albertus faciebat leones explosus esse…
Матис нахмурился. В библиотеке он, конечно, листал книги на латыни и переводил нужные места, но словарный запас его по-прежнему оставался довольно скудным. Быть может, в этих строках увековечил себя какой-нибудь заключенный? Но, что бы ни значила эта надпись, время поджимало. Следовало выяснить, что скрывалось за плитой.
Матис лихорадочно огляделся в поисках импровизированного инструмента, которым удалось бы соскрести раствор. В итоге он схватил плоский осколок кремня и принялся за работу. Времени на это ушло немало, но через час или около того раствор удалось счистить настолько, что между стыками образовалась узкая щель. Матис попробовал надавить на плиту, но та не сдвинулась с места. Тогда он со злостью врезал по ней плечом. Однако плита сидела крепко, словно вросла в пол. Матис вдруг замер.
Вросла в пол?
Парень снова взялся за камешек и поскреб в том месте, где плита смыкалась с полом.
Там не было никакого раствора. Даже крошечной щели.
Потратив впустую еще несколько минут, Матис вынужден был признать, что плита действительно была утоплена в пол. Глубоко или нет, оставалось для него загадкой. Чтобы выяснить это, пришлось бы копать. Вот только чем? У него не было при себе ни ножа, ни ложки. Да если бы и было что-то, сколько времени ушло бы на то, чтобы выломать плиту? Недели? Месяцы? За это время Эрфенштайн десять раз передаст его наместнику Гесслеру или сам что-нибудь придумает на его счет.
Расстроенный до глубины души, Матис забился в угол и закрыл руками грязное лицо. Первоначальная радость от находки сменилась отчаянием. Долго он здесь уже не продержится. Нужно выбираться, пока тьма, теснота и одиночество не свели его с ума! Он не мог ждать ни месяца, ни даже недели. Каждый день превращался в пытку…
Матис еще раз постучал по каменной плите. Теперь она казалась ему гораздо крепче и толще, чем прежде. Тяжеленное, непреодолимое препятствие. Как проломить такую каменную глыбу, если только…
Матис резко прервал поток мыслей. Губы его растянулись в тонкой улыбке. Ну конечно, оставался еще один вариант! Необыкновенный и рискованный, даже безумный. Да, после этого пути назад уже не будет. Но разве не этого он хотел?
Матис снова принялся ходить из угла в угол. Но теперь его подгоняло не отчаяние, а напряженная работа мысли.
