– Ха, жаль ей! – огрызнулась женщина. – Все вы, знатные господа, одинаковые. Твоему отцу тоже дела нет до нас, когда он скачет по полям.
– Неправда! – воспротивилась девушка.
– Все верно, Агнес.
Отец Тристан на мгновение отвлекся от изувеченного мальчика и серьезно взглянул на Агнес. Потом все же улыбнулся:
– Твой отец, может, и не злобный кровопийца, нет. Но он и не герой. Возможно, и был таковым, когда в сияющих доспехах сражался с французами… Теперь это не так.
Агнес с трудом сглотнула. Отец Тристан взялся читать ей нотации?
– А что с тем парнем, который помог сбежать Пастуху-Йокелю? – спросила вдруг крестьянка. – Этот Матис… Мы слышали, твой отец не желает выдавать его властям. Может, наместник не такой уж и плохой человек…
Агнес уставилась на нее в изумлении:
– Вы об этом знаете?
Женщина ухмыльнулась, а потом осторожно огляделась, словно кто-то мог их подслушать в убогой хижине.
– Конечно, – прошептала она. – Этот смельчак всю стражу Анвайлера вокруг пальца обвел, да еще Гесслера в придачу! Только благодаря Матису Йокель сумел убежать в леса. Мы все молимся за него. За него и за Йокеля.
Отец Тристан между тем очистил распухшую ногу мальчика от грязи и спекшейся крови.
– Отвар готов? – спросил он Агнес как ни в чем не бывало, словно предыдущего разговора и не было.
Агнес кивнула и протянула монаху горшок.
– Теперь я промою рану отваром, – сказал отец Тристан. – Сначала его нужно вскипятить, запомни.
Он склонился над мальчиком, протер рану чистой тряпицей и намазал ногу принесенной мазью. Агнес в это время налила остатки отвара в глиняную кружку и влила немного горячей жидкости мальчику в рот. Тот застонал, но стерпел.
Отец Тристан подмигнул своей подопечной:
– А ты неплохо справляешься, Агнес.
– Быть может, мне следует заниматься этим чаще, – тихо ответила девушка. – Если вы позволите. Пусть я и дочь знатного господина…
На улице вдруг поднялся шум. По земле застучали копыта, мужские голоса выкрикивали приказы, некоторые из детей начали плакать. Крестьянка обеспокоенно наклонилась к приоткрытой двери. И тут же отпрянула.
– Господи, это наместник Гесслер! – прошептала она. – Что ему опять от нас понадобилось?
Агнес тоже подошла к двери. В глаза после полумрака хижины ударил яркий дневной свет, и она зажмурилась. Снаружи стояли трое мужчин в засаленных кожаных камзолах, вооруженных копьями и арбалетами. Они прислонились к повозке, в которую был запряжен крепкий тяжеловоз. Позади на сивом жеребце восседал Бернвард Гесслер. Конь нервно перебирал копытами. Наместник властно озирал практически пустую улицу и поигрывал тонким хлыстом.
– Проклятье, тут что, никого не осталось? – проворчал он. – Ни одного безмозглого холопа?.. Ну же, вылезайте из своих лачуг!
Через какое-то время крестьянка решилась выйти. При этом она покорно потупила взор.
– Все работают в поле, господин, – сказала женщина дрожащим голосом. – Нужно убрать озимые.
Наместник смерил ее недовольным взглядом.
– Это хорошо, – проворчал он. – Работа никому не повредит. Ну а ты что тут делаешь, женщина? Уж не филонишь ли?
– Мой… мой сын болен. – женщина так низко склонила голову, что Агнес испугалась, как бы она не повалилась вперед. – Я выхаживаю его.
– Ха, отговорки! Ты просто слишком ленива, чтобы…
– Она говорит правду, ваше превосходительство! – отец Тристан распахнул дверь и встал в проеме рядом с Агнес. – Мальчишку затоптала лошадь. Какой-то всадник пронесся по засеянным полям его родителей. Женщина говорит, что это, наверное, кто-то из людей Шарфенека. Судя по всему, охотники.
У наместника от удивления отвисла челюсть, но он быстро подобрался.
– Вы поглядите, – проворчал Гесслер и указал плеткой на монаха. – Добрый отец Тристан снова хлопочет о бедняках… Я думал, вы еще в Ойссертале.
Монах сдержанно поклонился.
– Как видите, люди нуждаются в моей помощи.
– Как будто настоятель в ней не нуждается… – Гесслер взглянул на Агнес. – А это не дочь ли наместника Эрфенштайна? – пробормотал он. Конь его так и не успокоился. – Ваш отец мне здорово насолил.
– Это ваше с ним дело, – резко ответила Агнес. – Меня оно не касается.
