Мужчина. Хватит прикидываться невинным…
Слуга. Невинным?
Мужчина. Думаешь, я не знаю? За несколько дней до того, как у отца случается приступ, я всегда слышу у этой двери запах водки. Что, неправда?
Слуга. Что вы такое говорите… Вам почудилось… Разве я бы это допустил?..
Мужчина. Раз или два действительно могло почудиться… Но ты-то знаешь, сколько раз мне это «чудилось»?.. Примерно раз в два месяца в течение восьми лет — сорок восемь раз… Что ты на это скажешь?
Слуга молчит в растерянности.
Ну ладно, ладно… Ты тоже, насколько мне известно, составлял ему компанию… Теперь уже поздно тебя ругать. Главное, чтоб ты не отпирался. Так как? С помощью вина ты преднамеренно вызывал его приступы, да?
Слуга. Страшные вещи вы говорите. Зачем мне нужно было преднамеренно вызывать приступы?.. Благо бы еще мне от этого какая-то выгода была, а то ведь ни сана не перепало…
Мужчина. Я же тебе сказал — ругать я тебя не собираюсь… Я хочу знать секрет — зачем ты поил отца водкой?.. Я должен во что бы то ни стало хоть раз еще откровенно поговорить с ним.
Отец окружает себя кольцом из карт.
Слуга. Я расскажу правду, верьте мие… Вы говорите, что у меня был какой-то замысел, — мне это до смерти обидно… Все произошло случайно… Старый господин тогда с каждым днем все больше страдал бессонницей. Ни одно снотворное не помогало… И в довершение всего как раз в тот день, когда это случилось, была демонстрация. Внизу, на улице, пели и плясали… Только он задремлет — снова крики… Он был такой жалкий — невыносимо было смотреть на него без сострадания… И вот тогда я ему дал, самую малость… Просто на пробу, самую малость…
Отец. Ну где же вкусненькое?
Слуга. Сейчас, сейчас…
Мужчина. Я спрашиваю, как ты его напоил?
Слуга. Выслушайте же меня… Когда старый господин немножко выпил, мне показалось, его лицо просветлело… Он начал что-то вспоминать… Но что? Я стал думать и в этот момент услышал, как очень низко что-то пролетает… Это был гелипоктер… Он наблюдал, наверно, за демонстрантами…
Девушка. Геликоптер.
Слуга. Разве я не так сказал?!
Девушка. Вы сказали «гелипоктер».
Слуга. Все равно! (Отчеканивая каждое слово.) И вот, глаза старого господина стали совсем другими… Он встал и спросил: «За нами еще не приехали? Куда пошел Кадзухико? Где Тосико?»
Мужчина. Хватит. Все остальное я уже слышал столько раз, что в ушах навязло.
Девушка. Но я в первый раз…
Мужчина. Тебе можно и не знать. (Слуге.) Так как ты его поил?
Слуга. Вы вот заподозрили, что я все это преднамеренно…
Мужчина (нетерпеливо). Хватит!.. Ты объяснил, как у него случился первый приступ, но неужели ты думаешь этим же оправдать второй и все остальные?!..
Отец (испуганно). Можно, я уйду?
Слуга. Да-да, сейчас… (Протягивает отцу руку.)
Мужчина. Оставь!.. Сначала ответь на вопрос, который я тебе задал!
Слуга (избегая взгляда девушки, которая с интересом смотрит на него, грустно). Я все это делал потому, что для меня самым основным было избавить старого господина от болезни отрицания.
Мужчина. Почему же ты не сказал этого с самого начала?
Слуга. Я думал, вам это будет неприятно…
Мужчина. Какая трогательная забота.
Слуга. Да, я старался сделать все, что было в моих силах, я…
Мужчина (зло). Что-то слишком запутанно у тебя получается, ты не находишь? Втянуть в это дело жену, изготовить парики, достать точно такие же, как тогда, чемоданы, переклеить обои, специально заказать магнитофонную ленту, на которой записан шум бунта. И с каждым разом ты делал это все более искусно — теперь вся атмосфера нашего дома стала точно такой, какой была в то время… Все это, конечно, благодаря твоим стараниям… Но не противоречат ли несколько твои действия стремлению не причинить мне неприятности?
Слуга (загнан в угол). Видите ли… Это… как бы вам сказать… Я увидал, что такие встречи со старым господином и вам доставляют удовольствие…
Мужчина (поражен). Удовольствие?
Слуга (внимательно оглядывая мужчину). Что бы вы ни говорили, в то время старый господин был на высоте своего могущества… Одних машин, вывозивших руду с его шахт, было триста восемьдесят… Пыль, которую они поднимали, застилала горизонт…
