Задуманный порядок нарушился. Бакланову пришлось начинать первым. Он, а вслед за ним Олег Шенин, от имени ГКЧП предложили президенту передать временно свои функции вице-президенту Геннадию Янаеву «с целью навести порядок в стране».
Из протокола допроса М. Горбачева:
…Вопрос:
— Они документов никаких не представили?
Ответ:
— Нет, документы мне не предъявлялись. Чувствовали они себя неуютно. Я определился — это же предатели. Разговор с моей стороны шел с ними жесткий, эмоциональный. Начали уговаривать, что я устал, у меня много работы, заговорили о здоровье — эту тему продолжил Бакланов.
Я напомнил, что на 20 августа назначено подписание Союзного договора. Последовал ответ: — «Подписания не будет».
Вопрос:
— Это сказал Бакланов?
Ответ:
— Да, Бакланов. Он же сказал: «Ельцин арестован». Потом поправился: «Будет арестован в пути». Это был, наверное, элемент шантажа, давления. Бакланов мне заявил примерно следующее: «Михаил Сергеевич, да от Вас ничего не потребуется. Побудьте здесь. Мы за Вас сделаем всю грязную работу».
Молчал долго Болдин. Стоял у окна, у меня за спиной, а затем тоже вышел вперед, высказался. Вижу: договоренность была — все должны сказать, все должны быть повязаны.
Я еще раз повторил, что ни на какие авантюры не пойду, никому полномочий не передам, никакого Указа не подпишу.
Варенников сидел напротив меня: — «Подайте в отставку!» Я ответил, что этого не будет. Он стал кричать…
Свидетельствует Валентин Варенников:
— …Беседа, с нашей стороны, проходила корректно. Михаил Сергеевич же допускал в своей лексике непарламентские выражения. Для меня это было странным. Но затем я все это отнес на счет того, что беседующие люди были близки друг к другу, хорошо усвоили традиции и поэтому общались так, как это было заведено.
Мною первоначально было принято решение — отсидеться и отмолчаться, тем более, что мне никто никаких конкретных задач по этой встрече не ставил, но беседа сложилась так, что я был вынужден подать реплику, а затем и предоставить президенту широкую информацию о высказываниях офицерского состава. Офицеры, в частности, спрашивают, почему проект Союзного договора не отражает результаты референдума, проведенного в стране, а также требования съезда народных депутатов СССР о сохранении Союза? Почему сепаратистским, националистическим и всех видов экстремистским силам позволено действовать так, как они считают нужным? Почему военнослужащие во всем ущемлены, особенно в связи с выводом наших войск из Восточной Германии? Почему у нас не выполняется Конституция СССР, хотя президент на ней присягал перед всем советским народом?
Михаил Сергеевич сказал: — «Я все это уже слышал»…
Вопрос:
— Уточните, при каких обстоятельствах закончилась встреча в Форосе?
Ответ:
— Когда встреча закончилась, Горбачев сказал, и эта фраза была обращена ко всем членам группы, что «работа с вами вместе после того, что случилось, невозможна.»...
Из протокола допроса М. Горбачева:
— …Мое итоговое суждение было таким: — «Возвращайтесь и доложите мою точку зрения. И передайте, что если возникла такая ситуация, то немедленно надо собирать Верховный Совет или съезд. Они поняли, что задуманное не проходит. Стали прощаться. Я еще раз повторил: «Уезжайте и доложите немедленно мою точку зрения».
Вопрос:
— Вы попрощались с ними за руку?
Ответ:
— Да. Я все же считал, что после такой встречи, после этого «душа», доложат все и взвесят, обдумают. Потому что разговор мой с ними был очень резкий…
На выходе им встретилась Раиса Максимовна. «С чем пожаловали?» — поинтересовалась она. «Мы ваши друзья.» — не вдаваясь в подробности, ответил Бакланов и протянул на прощанье руку. Но Раиса Максимовна руки не подала…
