Оплодотворена… Ясна лишь усмехнулась в душе – скорей бы… скорей бы хоть что-нибудь сожрать, напиться свежей дымящейся крови, терзая еще живую плоть… не очень важно, чью. Ясна ли это была? От юной красавицы из коломенских кущ, когда-то сводившей с ума всех парней, уже почти ничего не осталось – и внутренне, и внешне. Она сейчас походила на огромного паука с восемью конечностями и покрытой серовато-желтою слизью вывернутой наружу утробой… пока еще неоплодотворенной. От прежнего облика, к явному удивлению неведомого Мастера, осталось лишь только лицо. Такое же красивое, как и прежде, только ныне – в обрамлении мерзких щупалец, без шеи, прямо на синеватом хитиновом туловище. Мастер уверил, что прежняя личина уже совсем скоро рассосется… совсем скоро, совсем.
– Сегодня твой день, Великая Мать! – изогнув хитиновую шею, возопил жрец. – Он идет! Великий Отец! Поступь его слышна. Он уже здесь… прими же его семя!
Отвратительный, огромных размеров, паук с окровавленными жвалами и похотливо шевелящимися щупальцами на голове внезапно возник перед маткой словно бы ниоткуда. Единственный глаз монстра, горя вожделением, покачивался на тонком, словно у рака-отшельника, отростке. Великий Отец приближался, перебирая цепкими лапами, и вот уже матка почувствовала в себе нечто… Впрочем, ей уже было все равно – просто хотелось жрать, жрать, жра-а-ать!!! Сожрала бы и этого… отца… да тот, сделав свое дело, поспешно скрылся во тьме…
И тогда, по веленью шамана, верные руконоги принесли своей новой госпоже еду. Кучи окровавленных тел, оторванные и отрубленные руки, ноги, головы, смердящие гноем внутренности, сизые, с ошметками бурой сукровицы, кишки. Среди всей этой мерзости, наверное, были и останки прежней великой матери – тупой и глупой, совсем негодной для производства умных и отважных воинов. Зачем такую кормить? Лучше скормить ее!
Жвала Великой Матери работали беспребойно, как хорошо смазанная машина – перемолов первую порцию пищи, она властно потребовала еще!
– Бросьте ей еще, – со злобной усмешкою распорядился жрец. – Того дурня, что так рьяно рвался навстречу собственной смерти.
* * *
Первое, что увидел перед собой брошенный в какую-то глубокую темную яму Рат, было огромное чудовище, гигантский паук, жадно пожирающий останки истерзанных тел. Что ж, молодой человек прекрасно знал, что с этой мерзкой тварью делать… и с теми, кто его обманул. Восемнадцатый Спарк дал ему пару гранат – хорошие штуки! Маленькие, плоские – их удобно было прятать под мышками, под одеждой…
Желтые блики горящих факелов выхватывали из темноты темную громаду монстра, вдруг протянувшего свои щупальца к юноше, присевшего, алчно раздвинув жвалы…
Ратибор улыбнулся, достав гранату…
И вдруг растерянно замер, неожиданно увидев перед собой такое близкое и родное лицо.
С плеч, с туловища гнусной твари на него смотрела Ясна! Карие глаза девушки казались пустыми… Девушки?!! Что они с ней сделали? В кого превратили?
– Ясна-а-а-а!!! – вытаскивая гранату, в отчаяньи закричал Рат. – Ясна-а-а!!! Любимая…
Что-то мелькнуло в карих глазах… знакомые золотистые искорки вспыхнули и тут же погасли…
– Ясна, Ясна… я отомщу за тебя… Эх, почему ж все так? Эх…
Монстр замер.
– Легкий ветер поет неслышно, – глядя в карие очи, прошептал Ратибор. – Ювелирно-блестящей ночью… Ты мне снова и снова снишься, если даже сниться не хочешь…
Что-то случилось – и юноша это сразу почувствовал. Хватка монстра ослабла, карие глаза словно бы загорелись каким-то внутренним светом, а на губах заиграла такая знакомая и такая милая улыбка.
– Белой сказкой пройдешь по городу, – прошептала Ясна, точнее то, что от нее еще оставалось. – Январем, как плащом укутана… и, сверкая червонным золотом, реже скачут стрелки минутные… Я помогу тебе, Рат!
– Ты… ты меня узнала?!!
– Молчи. Я очень, очень сильная! А ты – умен… Выберемся!
– Постой! Я сейчас кое-что брошу… Где выход?
– Думаю – там.
Юноша взмахнул рукою. Раздался взрыв, и окровавленные клочья тел руконогов посыпались сверху, словно переспевшие яблоки, сорванные резким порывом холодного осеннего ветра.
