— Пошли отсюда, — проворчал Тим. — Все это нас не касается.
На удивление сильная рука бывшей рабыни удержала его.
— Ситапаноки добрая, — произнесла Гунилла, — а Корнплэнтер — грубая скотина.
Пораженный Жиль повернул голову и впервые посмотрел на девушку, которая сейчас так неожиданно встала на его сторону. Луна, на мгновение выглянувшая из-за вершины горы прежде, чем снова нырнуть в белое облако, дала рассмотреть ее светлые глаза — они застенчиво улыбались ему.
— Я помогу тебе, если ты захочешь! — сказала Гунилла просто.
Вздох Тима смог бы надуть паруса линейного корабля, но, не колеблясь больше, он принялся раздеваться.
— Ну, а я, конечно, позволю вам одним вляпаться в такую историю! — пробурчал он. — Я всегда говорил, что нужно уметь выбирать друзей и сторониться сумасшедших. Это послужит мне уроком! Ну же! Прыгайте в воду! Я думаю, что они скоро появятся. А тебе все равно нужно как следует помыться…
Секунду спустя друзья бесшумно плыли в холодной воде Саскуэханны, стараясь держаться в тени берега, потому что луна теперь светила во всю мочь. Оттуда, где они находились, можно было видеть пирогу, причаленную рядом с входом в индейскую деревню. В ней сидел человек, наблюдавший за окрестностями, но, конечно, для видимости, потому что лагерь Сагоеваты был странно тихим, даже часовые не стояли на их обычных местах.
— Что я говорил! — пробормотал Жиль. — Мерзавец Хиакин в сговоре с ирокезами! Готов держать пари, что эта несчастная женщина уже лежит связанная или опоенная какой-нибудь Дрянью, чтобы ее крики не подняли тревогу. Вот и они, смотри!
Действительно, снова появились ирокезы: один из них нес на спине белеющий во тьме сверток — совершенно неподвижное человеческое тело. Погрузив тело в пирогу, индейцы взялись за весла.
— Теперь наш черед, — шепнул Тим. — Ты умеешь плавать под водой?
— Я — бретонец! — ответил ему также шепотом Жиль. — А значит — наполовину рыба!
Они обменялись несколькими краткими словами, обсудив план действий, затем набрали побольше воздуха в легкие и одновременно исчезли в водах реки. Каждый держал в зубах нож. Гунилла осталась ждать на берегу, спрятавшись в густой траве.
Хотя пироге приходилось плыть против течения, она быстро продвигалась, благодаря могучим гребцам. Ирокезы торопились. Очень скоро пирога очутилась напротив наблюдательного пункта Гуниллы. Все произошло мгновенно… Внезапно легкое суденышко покачнулось, схваченное невидимыми руками, и перевернулось. Гребцы, не ожидавшие нападения, оказались в воде.
Один из индейцев попал прямо в руки Жиля, тот ударил его ножом и вытащил нож из раны как раз вовремя, чтобы очутиться лицом к лицу с новым противником. На этот раз драться пришлось по-настоящему. Ирокез оказался очень силен, и было совершенно очевидно, что ему не в новинку драться под водой. Но Жиль находился в своей родной стихии, и его преимуществом были быстрота и ловкость. Он выскользнул из цепких рук индейца, старавшегося задушить его, обернулся и ударил изо всех сил. Клинок по рукоять погрузился в живот ирокеза, чей предсмертный стон был сразу же заглушен водой. Вынырнув на поверхность. Жиль огляделся. Нападение удалось: четыре трупа, покачиваясь, плыли вниз по течению, а Тим уже выносил на берег закутанное в белую ткань тело…
Жиль подцепил труп одного из индейцев и потащил его на берег: одежда, как бы мало ее ни было, а особенно мокасины, не говоря уж об оружии, были ему крайне необходимы.
Когда Тим вышел на берег, Гунилла помогала вынести из воды недвижное тело Ситапаноки. Они уложили его на траве, но индианка не пошевелилась.
— Ты был прав, — шепнул Тим своему другу. — Их нападение спланировано заранее: очевидно, ее чем-то одурманили.
— Ты уверен в этом? А она не…
— Да что ты! Она дышит, но жаль, она без сознания. Я-то думал уговорить ее вернуться обратно в лагерь, сделав вид, что ничего особенного не произошло…
— Вернуться?.. Да ты с ума сошел! Чтобы Хиакин завтра сделал то, что не удалось ему сегодня? Единственный наш шанс вырвать Ситапаноки из лап Корнплэнтера — это увести ее с собой…
— Увести? Ты хочешь сказать «унести»: один Бог знает, сколько еще она проспит.
