Некоторое время спустя Смирнов и Марья Ивановна лежали, связанные, в задней комнате, тускло освещенной светом, пробивавшимся сквозь тяжелые шторы. Марья Ивановна всхлипывала. Смирнов жалел, что напился. Вместо того, чтобы провести последние часы жизни в постели.
Паша Центнер появился шумно. В руках его была газета с кроссвордами.
– Мелкое млекопитающее животное из семейства волчьих не знаете? – спросил он, приблизив глаза к газете. – На "П" начинается и на "Ц" кончается? Ну, с него еще шкуру чулком снимают?
– Песец, – безучастно ответил Смирнов и, увидев, что бандит делает вид, что заносит слово в кроссворд, добавил:
– Свет бы включил, глаза испортишь.
Центнер, согласно покивав, подошел к выключателю, щелкнул, однако потолочный плафон с глупыми розочками не загорелся.
– Черт, лампочки же перегорели, когда я Вадикуса электрошоком развлекал... – пробормотал восставший из могилы. – Ну, ничего, я сейчас что-нибудь придумаю.
И прошел в тайную дверь, чтобы через минуту вернуться с бра, – он висел над кроватью, и в его в свете Смирнов любил рассматривать милое лицо утомленной любовью Марьи Ивановны. Повесив бра на стену, Паша Центнер мощным ударом кулака вогнал евровилку настенного светильника в отечественную розетку и ушел, сказав на прощание:
– Я ухожу ненадолго. К вечеру нарисуюсь. И не один. А вы пока соображайте, что я с вами сделаю. Если угадаете – ящик шампанского за мной. Кстати, уважаемый Евгений Александрович, холодильники надо вовремя размораживать. Особенно если в них хранится зелень.
К вечеру Паша Центнер явился. Вошел в свой звуконепроницаемый "кабинет", встал у окна. Спустя пару минут четверо человек в спецовках внесли в комнату высокий тяжелый картонный ящик. Надписи на нем сообщали, что ронять и оставлять под дождем его нельзя, так как он представляет собой упаковку прекрасного двухкамерного холодильника "Стинол".
– Угадай, что в этом ящике, – сказал Центнер, обращаясь к Смирнову (смотреть в глаза Марье Ивановне он избегал). – Угадаешь – ставлю ящик полусладкого шампанского.
Смирнов молчал.
– Не компанейские вы какие-то, – вздохнул несостоявшийся покойник. И, сделав рабочим знак распаковать ящик, продолжил:
– Впрочем, все равно бы не угадали. Не ваш профиль.
Из ящика был извлечен Шура. Бетонная конура была при нем.
– Но это еще далеко не все, – потер руки Центнер. – Сейчас ребята еще кое-что принесут.
Ребята вышли. Центнер уселся за письменный стол, вынул из ящика конторскую книгу (синюю, с обклеенными коленкором уголками), забыв обо всем, принялся ее листать. И листал, то серьезно, то ностальгически улыбаясь, листал пока в комнату не внесли второй ящик. Тоже из-под холодильника, но не "Стинола", а "Минска".
