Информация с экрана исчезла. Глэдис поднесла трубку к уху и набрала 911.
— Подожди, — запротестовал было Брайан.
Из другой комнаты донесся плач младенца.
— Прошу вас, — сказал Питтман.
Глэдис заговорила в трубку телефона:
— Мое имя Глэдис Ботулфсон. Я живу на... Питтман нажал на рычаг.
— Вы, Глэдис, совершаете непоправимую глупость.
— Я не желаю видеть убийцу рядом с моим крошкой.
— Вы не понимаете...
Взгляды их скрестились.
Зазвонил телефон.
Глэдис встрепенулась.
— Это полиция, — сказал Питтман. — У них стоит автоматический определитель номеров.
Глэдис пыталась оторвать его руку от аппарата. Но Питтман другой рукой схватил ее за запястье.
— Не делайте этого. Подумайте. Вам понравится, если вашего мужа вновь отправят в тюрьму?
— Что?!
Телефон не умолкал.
— Содействие убийце, находящемуся в бегах, — заявил Питтман. — Оказание помощи в нелегальном доступе к компьютерным файлам.
Брайана выпустят из тюрьмы, когда ваш крошка уже будет старшеклассником.
Глаза у Глэдис округлились.
Телефон вновь зазвонил.
Питтман взял у нее трубку и снял ладонь с рычага.
— Хэлло!.. Да, Глэдис Ботулфсон живет здесь... Да, знаю, она звонила. Мы тут немного повздорили. Она?.. Рядом. Передаю ей трубку.
Глэдис посмотрела в ту сторону, откуда доносился вопль ребенка, покосилась на Брайана и остановила взгляд на Питтмане. Ее тонкие губы побелели от напряжения, потом шевельнулись:
— Да, говорит Глэдис Ботулфсон. Прошу извинить за беспокойство. Мы поссорились, и я позвонила в полицию, чтобы припугнуть его... Да, знаю, использование номера 911 без достаточных на то оснований — серьезный проступок... Это больше не повторится... Все в порядке. Помощь не требуется. Благодарю вас.
Глэдис положила трубку, потирая запястье, и сказала упавшим голосом:
— Убирайтесь.
Питтман поднял спортивную сумку.
— Спасибо, Брайан, что помог войти в контакт с моей газетой. — Говоря это, он пристально смотрел Брайану в глаза, тем самым предупреждая, чтобы тот не говорил правду жене.
— Не стоит благодарности.
— Уходите же! Сколько раз можно повторять?
— Было очень приятно познакомиться.
Подходя к лифту, Питтман все еще слышал громкий, прокурорский голос миссис Ботулфсон.
Питтман надеялся перехватить у Брайана немного деньжат, но теперь об этом не могло быть и речи. У него в кармане оставалась долларовая бумажка и две монеты, десятицентовая и пятицентовая. Он направился к станции сабвея, чтобы снова вернуться в Манхэттен, не очень представляя себе, как это сделает, поскольку денег на жетон не хватало. Все больше и больше давали себя знать голод и усталость. Не покидало ощущение, что он потерпел фиаско.
Машины, стоявшие рядом с похоронной конторой, вновь вызвали гнетущую боль расставания с Джереми: закрытый гроб, фотография, одноклассники сына, пришедшие проститься, Берт (теперь и Берт мертв), ссоры с женой, сейчас уже бывшей («Это ты во всем виноват, — твердила она. — Следовало раньше обратиться к врачу»).
После погребения все собрались в похоронной конторе на поминки с сэндвичами и соболезнованиями. Питтман был настолько подавлен, что не мог слова вымолвить, хотя бы поблагодарить за сочувствие. Он машинально взял предложенный сэндвич, но чуть не подавился этим ломтем ржаного хлеба с тонким, как папиросная бумага, кусочком индейки. Еще тогда на него накатила депрессия, серая, как туман.
Вот и сейчас этот туман словно придавил его своей тяжестью. И только страх заставлял двигаться, адреналин в крови толкал вперед. Силы иссякли, уступив место летаргии и отчаянию. Питтман не знал, способен ли на дальнейшие действия.
" — Может быть, обратиться в полицию? Пусть разберутся во всем.
— А что, если кто-нибудь преодолеет полицейские заслоны и прикончит тебя?
— Не все ли равно? Я слишком измучен, чтобы думать о таких пустяках.
— Не обманывай себя!
— Это правда! Смерть для меня — избавление!
— Нет. Ты не должен сдаваться, — прозвучал голос Джереми.
— Но что я могу сделать? У меня даже нет денег, чтобы добраться до Манхэттена.
— Да брось ты, пап. Всю жизнь ты бегал. А теперь не в силах совсем немного пройти?"
