Я зажмурилась. Ни в одном из вождей повстанцев я не видела сочувствия. Поднялся ужасный шум. Те, кто были одеты по-крестьянски, без долгих разговоров сразу предлагали меня расстрелять. Другие склонялись к тому, чтобы вернуть меня Шаретту, – ведь это он первый меня разоблачил…
– Что здесь происходит? – раздался среди шума очень громкий твердый голос.
Я машинально обернулась и увидела…
Я увидела маркиза де Лескюра! Господи Иисусе! Сначала я не поверила собственным глазам. Потом мне захотелось броситься ему на шею.
– Мадам?! – пораженно произнес он.
Я сбивчиво стала объяснять ему ситуацию. Он все понял с первых двух слов и с яростью уставился на Шаретта.
– Ах, так это вы, милостивый государь, утверждаете, что эта дама – республиканская шпионка?
Он говорил так твердо, так решительно, он казался мне таким благородным и надежным защитником, что я вцепилась в его рукав, дав себе слово ни в коем случае его не отпускать.
– Господа, я бы простил Шаретту его ошибку, если бы он искренне заблуждался. Но это оговор, господа. Граф нарочно пытался опорочить принцессу де Тальмон, и ему не должно быть места среди аристократов! Я клянусь всеми святыми, что эта женщина – не шпионка. Она действительно пришла к своему отцу, и я не вижу в этом ничего преступного. Более того, мы, как аристократы, должны помогать ей. Мадам де Тальмон еще задолго до начала нашей священной войны была доверенным лицом королевы, она рисковала жизнью ради нашего правого дела, и мне очень стыдно, что вы выказали ей недоверие!
Я видела, очень ясно видела, что Лескюру генералы верят охотнее, чем Шаретту. У маркиза, наверное, была более чистая репутация. Он раскланялся со своими слушателями и, повернувшись к Шаретту, на глазах у всех швырнул свою перчатку ему в лицо.
– Получите, сударь! Если у вас хватит смелости потребовать сдачи, я всегда буду к вашим услугам.
С этими словами он взял меня за руку и повел по коридору.
Я шла за ним очень покорно, ошеломленная всем происшедшим и не в силах высказать ту благодарность, которую чувствовала к нему. Я до сих пор еще не верила, что все кончилось. Капли дождя упали на мои волосы, скатились на щеку. Я нетерпеливо смахнула их.
– Что с вами, мадам? – спросил он мягко.
Ах, зачем его голос звучал так доброжелательно! Со мной очень давно никто так не обращался. Не выдержав, я уткнулась лицом ему в грудь и расплакалась. От его шершавого мундира, пахнущего конской сбруей и порохом, исходил еще какой-то запах. Может быть, аромат благородства?
– Вы не понимаете, что вы для меня сделали. Я была на волосок от смерти. Вы один захотели меня спасти, только вы один.
– Я сделал то, что когда-то сделали вы, мадам. Разве я могу забыть тюрьму Ла Форс и ту цену, которую вы заплатили за бутылку спирта?
Я замерла в его объятиях. Он крепче привлек меня к себе, ласково погладил влажные волосы.
– Откуда вы узнали об этом, маркиз?
– Но ведь я не слепой. Я проклинал себя, что из-за меня вы так унизились. Впрочем, разве можно вас унизить? Вы выше самой Марии Стюарт. Вы святая.
– О нет, я просто женщина.
Он вытирал слезы, катившиеся по моим щекам. Я, наверно, неважно выглядела в ту минуту, но не страдала от этого. Я чувствовала, что этот мужчина питает ко мне нежные чувства, какой бы я ни была.
– Тогда, в доме Тристана Отшельника, мне надо было взять вас с собой, мадам. Что с вами случилось, как вы оказались у этого мерзкого Шаретта?
Я всхлипнула.
– Послушайте, маркиз, я еще не готова все вам рассказать. Да и вспоминать мне не хочется. Я так счастлива, что нахожусь рядом с вами.
– Судьба все время сводит нас, мадам. Это хорошо, не так ли?
– Хорошо, но не называйте меня мадам. Помните, в Ла Форс вы называли меня Сюзанной? Это звучит гораздо лучше. А как зовут вас?
– Меня называют маркиз де Лескюр.
– Вы хотите сказать, что у вас нет имени?
Он улыбнулся.
– Луи-Мари, Сюзанна.
– Будем знакомы, Луи-Мари. Надеюсь, вы отвезете меня к отцу? Ни за что не поверю, что вам не известно, где он находится.
Лескюр взял меня за руку и повел к лошадям.
– Мы поедем к вашему отцу вместе, Сюзанна. Я буду сопровождать вас, пока не передам в его руки. Никогда не прощу себе, что тогда оставил вас одну.
