Я слушала все это, мало что понимая.
– Вы говорили, что Каролину можно найти в театре. Она что, актриса?
Старуха скорчила презрительную гримасу, которая отнюдь ее не украсила.
– Да так, актрисенка! Подай-принеси. Показывается изредка на сцене, но главных ролей ей не дают. Да и как дать, когда она говорить не может, только сипит!
Не слишком вежливо прервав болтливую старуху, я попыталась направить разговор в нужное мне русло:
– Не знаете ли вы, в каком театре работает Каролина?
– Да мне ли этого не знать! В Народном, в том, что недавно закрывали. Всех актеров похватали да в тюрьму отправили, а она, стало быть, выкрутилась.
Она потянула носом воздух и опрометью бросилась на кухню.
– Прощайте, голубушка! У меня мясо горит.
Недоумевая, я даже не попрощавшись вышла на улицу.
После душного полумрака солнечный свет морозного ясного утра показался мне особенно ярким.
– Мама, мама, мы теперь идем на площадь Революции смотреть Скарамуша? – весело крикнула подбежавшая Аврора.
Мне стало тошно при одной мысли о том, что я пойду на эту страшную площадь, но я сдержала себя. Аврора раскраснелась и выглядела такой счастливой.
– Ну, так мы идем или нет? – настойчиво повторила Аврора.
– Пойдем, но чуть позже. Зайдем сначала в театр, хорошо? Изабелла настороженно посмотрела на меня.
– Что-то случилось?
– Нет. Но Каролину нельзя застать дома. Она, оказывается, актриса. Мне наговорили о ней кучу не очень лестных вещей.
Изабелла, жившая в последние дни постоянным предчувствием несчастья, облегченно вздохнула.
– Дорогая моя, я не совсем понимаю мотивы, заставляющие нас разыскивать эту особу по всему городу.
– Но вы пойдете со мной, Изабелла, не так ли?
– Так.
– Ага! – вмешалась Аврора, беря меня за руку. – А после мы непременно пойдем смотреть Скарамуша, правда?
Первое, что мы услышала, войдя в «Комеди Франсез», а ныне Народный театр, – это тихое женское пение и звуки виолончели, доносившиеся откуда-то из глубины здания. И растерянно оглянулась по сторонам. В этом месте я не бывала уже несколько лет, да и вообще я знала здесь только зал.
Из бокового коридора выбежал мужчина, наряженный в римскую тогу. Мы уставились на него во все глаза. Не обращая на нас внимания, он направился к широкой мраморной лестнице.
– Гражданин! – окликнула я его. – Постойте, гражданин! Мужчина обернулся и недовольно посмотрел на меня.
– Скажите мне, где я могу найти Каролину Бретвиль? У меня к ней срочное дело.
Незнакомец произнес очень быстро, почти скороговоркой:
– Она в гримерной. Третий этаж, вторая комната налево, поднимитесь туда черным ходом.
Повернувшись к нам спиной, актер побежал по лестнице вверх.
– Эй, а где находится этот черный ход? – крикнула ему вдогонку Изабелла.
– Прямо по коридору, потом направо. Сами увидите.
Поднявшись по узкой, давно неметенной лестнице, мы вошли в длинный коридор с низким потолком и грязными серыми стенами. Здесь ужасно пахло дешевыми духами.
Я настойчиво постучала в указанную актером дверь и, не дожидаясь ответа, толкнула ее. Передо мной открылась маленькая, тесная комнатка.
Рыжеволосая женщина, сидевшая перед зеркалом с кисточкой для помады в руке, недовольно повернула голову в нашу сторону. Она вовсе не была красива, черты ее лица казались грубыми, как у крестьянки. Румянец на щеках был явно фальшивый. Она была моего возраста, но годы уже оставили на ее лице след в виде мелких морщинок у накрашенных глаз.
У нее был посетитель – мужчина в красном фригийском колпаке и распахнутой на груди карманьоле. Небрежно раскинувшись в глубоком кресле, он не обращал на нас внимания, полагая, вероятно, что мы – восторженные поклонницы таланта гражданки Бретвиль.
– Мне нужно поговорить с вами, – обратилась я к женщине, прерывая затянувшуюся паузу.
– Ну, – ответила она оборачиваясь.
На какой-то миг ее лицо исказила странная гримаса, в глазах сверкнула искра удивления и злости. Я вздрогнула. Может, мы уже где-то встречались? В том, как она меня разглядывала, было что-то подозрительное.
– Я должна передать тебе поручение отца. Он…
– Как, этого мерзавца еще не гильотинировали? – перебила меня Каролина.
