Был только один выход – через чердак.
С трудом протиснувшись сквозь узкое окно, я нащупала ногами карниз. Шел мелкий осенний дождь. Небо было темное, без единой звездочки, и лишь на мгновение сквозь мрак проглядывала луна и снова пряталась за тучами. Я с дрожью подумала, что это нам на руку… Поддерживая Аврору, я помогла ей выбраться, и мы с огромной осторожностью, но без особого труда перебрались на крышу соседнего дома, стараясь, разумеется, не смотреть вниз. Спасибо Генриху IV – в его царствование застройка велась так тесно, что крыши домов зачастую соприкасались…
Ноги скользили и разъезжались на мокрой от дождя черепице, холодные брызги летели мне в лицо. С трудом удерживаясь на покатой крыше, я свободной рукой поддерживала Аврору. Пару раз нога девочки соскальзывала, и тогда мне приходилось напрягать все свои силы, чтобы удержать ее. Добравшись наконец до карниза, я приказала Авроре остаться на крыше, а сама осторожно заглянула в окно – в некоторых домах хозяева сдавали и чердак. Убедившись, что там никого нет, я с силой потянула раму к себе, но окно, видимо, было заперто изнутри. Тогда, схватившись одной рукой за крышу, я стащила с ноги башмак и что есть силы ударила им по стеклу.
С чердака мы спустились на лестницу, и сошли вниз, несколько удивив попавшихся навстречу жильцов.
Через четверть часа, держа за руку спотыкающуюся от усталости Аврору, я свернула на улицу Сен-Женевьев. Я чувствовала себя убитой, обескровленной, комок горьких слез и отчаяния подступал к горлу. Впервые за несколько месяцев я вновь осталась одна. Я не знала, что делать, с чего начать. Как помочь брату? Как спасти его? К кому обратиться? Сжимая зубы, я заставляла себя не всхлипывать. Если я поддамся истерике и страху, я не смогу думать трезво… и не смогу помочь Розарио.
– Куда мы идем, мама? – спросила Аврора.
– К дяде Джакомо, – проговорила я через силу.
Я прибавила шагу, вспомнив о патрулях, которые уже, вероятно, вышли на дежурство. Проклятый Белланже… Он лишил меня брата. А Революция, а эта проклятая Республика? Как бы я хотела отомстить, причинить им такой вред, какой только можно! Но, Боже мой, как сначала сделать так, чтобы вызволить Розарио из тюрьмы?!
Уже не сдерживая слез, катившихся по щекам, я постучала в знакомую дверь. Открыла мне Жоржетта, моя двенадцатилетняя племянница, и не совсем любезно взглянула на меня.
– Кто там, доченька? – раздался голос Стефании.
– Это тетя Ритта, мама! – недовольно отозвалась Жоржетта, отходя в сторонку, чтобы я могла пройти.
Из кухни показался Джакомо, всегда чувствовавший, что пришла сестра, и явно желавший предотвратить возможную перепалку.
– О Боже, Ритта, что случилось?
– Розарио арестован, – прошептала я в отчаянии.
И в изнеможении опираясь на косяк, я поняла, что уже не в силах сдержать горьких слез, хлынувших из глаз.
