А она начинала ускользать. Либо Первая Академия достигла в этой области определенных успехов, либо образовался альянс Первой Академии с Анти-Мулами. Эта мысль пришла ему в голову впервые, он вздрогнул, поежился.
Мысли проносились в его сознании с быстротой, свойственной Ораторам. Он размышлял, ни на секунду не выпуская из поля зрения сознание Нови. А оно по-прежнему светилось, но свечение не усиливалось по мере приближения корабля Первой Академии.
Само по себе это вовсе не означало, что корабль не является носителем ментального поля. Достоверно известно, что ментальное поле не подчиняется закону прямой пропорциональности и не возрастает его интенсивность по мере сокращения расстояния между эмиттером и реципиентом. В этом состояло его отличие от электромагнитного и гравитационного полей. Но полной независимости от расстояния не было. Реакция сознания Нови должна была демонстрировать выявимое нарастание свечения по мере приближения военного корабля — хотя бы какое-то нарастание.
(Как же могло случиться, что за пять столетий ни один сотрудник Второй Академии, начиная с самого Гэри Селдона, ни разу не задумался о выявлении наличия взаимосвязи между интенсивностью менталики и расстоянием? Нет, игнорированию физики должен быть положен конец, мысленно поклялся Гендибаль.)
Если военный корабль был носителем ментального поля и летящие на нем не сомневались, что движутся навстречу сотруднику Второй Академии, разве не должны они были увеличить интенсивность поля до максимума, прежде чем начать сближение? Тогда бы сознание Нови обязательно зарегистрировало усиление воздействия!
Но этого не происходило…
Гендибаль уверенно исключил возможность наличия ментального поля у корабля. Нет, приближался он исключительно по неведению, и, как физическую угрозу, его необходимо было обезвредить.
Ментальное поле, конечно, никуда не делось, но исходить оно могло только от Геи. Ничего особо приятного в этом не было, но сейчас корабль был ближе и важнее. Надо было избавиться от него, а потом устремить свое внимание к миру Анти-Мулов.
Гендибаль ждал. Корабль должен был либо произвести какое-то действие, либо подойти настолько близко, чтобы Гендибаль обрел возможность действовать решительно и быстро.
Корабль медленно шел на сближение, потом все быстрее и быстрее — но не предпринимал ровным счетом ничего. Наконец Гендибаль решил, что теперь силы его удара будет достаточно. Те, что на борту корабля, не ощутят ни боли, ни других неприятных ощущений — просто обнаружат, что мышцы спины и конечностей почему-то не совсем охотно реагируют на их желания что-либо сделать.
Гендибаль сузил, сфокусировал ментальное поле, излучаемое его сознанием. Набрав интенсивность, оно пересекло расстояние между кораблями со скоростью света, и Гендибаль тут же отпрянул, пораженный до самой глубины души.
Корабль Академии был защищен мощным ментальным экраном, плотность которого нарастала параллельно интенсивности ментального поля Гендибаля… Нет, не по неведению шел к нему этот корабль; он обладал неожиданным оружием, хорошо, если пассивным.
— Ага! — довольно проговорила Бранно. — Он попытался атаковать, Лайоно, смотрите!
Стрелка психонометра дрогнула, пошла вверх и затрепетала.
Разработка противоментального экранирования шла уже сто двадцать лет. Ученые Академии занимались этим в обстановке строжайшей секретности, разве что только разработка психоистории группой Гэри Селдона могла тягаться с ним в этом. Пять поколений ученых трудились над поэтапной модернизацией устройства, принцип которого не был подкреплен фундаментальной теорией.
Трудно было судить, добились ли бы они успеха, не будь изобретен психонометр — прибор, способный определять эффективность действия ментального экрана. Никто не мог объяснить, как он работает, но все говорило о том, что это — устройство, способное измерять неизмеряемое и выдавать в цифровом выражении неисчислимое. У Бранно было сильное подозрение (которое с ней разделяли и некоторые ученые), что, если бы когда-нибудь Первой Академии удалось постичь принцип действия психонометра, она сравнялась бы со Второй Академией по способности управлять сознаниями.